Братство дороги
Шрифт:
– Человек не может жить следуя пророчеству. У меня был долг перед братьями по клану. Сколько их могло бы не вернуться домой, если бы я остался в своей хижине? Как бы тогда мой сын смотрел на меня и мою секиру?
– Опять улыбка.
– И еще. Я ведь могу вернуться!
– Что случилось?
– Заплыл слишком далеко, в теплые моря, потерял слишком много людей, попал в плен, потом меня увезли на юг, продали в рабство, отправили еще дальше на юг.
Харрэк снова перевел взгляд на шрамы на запястьях Снаги. Племена Змеиных Жал торговали рабами с маврами из-за северных гор. Иногда они брали в плен и мужчин. Только призрачная равнина разделяла хакку и
– Ты сбежал?
– Твой король купил меня для своей охраны. Лакка.
– Он кивнул на стену.
Харрэк знал дюжину историй о лакка. Если и существовал отряд более опасный, чем лучшие воины короля-многих-племен, то старейшины хакку о нем ничего не знали.
– В лакка есть воины-рабы?
– Харрэк знал, что там были мужчины из многих племен и даже из земель, которые лежат за пределами владений короля, но он не слышал ни об одном бойце, который был бы рабом.
– Больше нет.
– Снага похлопал по мечу на коленях.
– Я добыл себе свободу в первом же бою. Салаш из глубокой Сахры захватил город в пустыне. Мы отбили его обратно.
– Салаш...
– Есть и более интересные вещи, о которых ты мог бы спросить, - перебил его Снага.
Харрэк сел на корточки. Он посмотрел на ожидавшую толпу. Старики блестящими камешками на деревянных досках играли в манкала. Воины, сгорбившиеся под весом своих копий, жевали бетель, купцы сидели на подушках рядом с грудами товаров.
– Почему воин лакка сидит и разговаривает со мной?
Снага кивнул:
– Потому что в тебе есть огонь.
– Прищурившись, он глянул на Харрэка.
– Зачем ты сюда пришел?
– Я избил одного мужчину. Отец послал меня рассказать об этом королю.
– Говоря это незнакомцу, Харрэк чувствовал себя более виноватым, чем когда стоял перед людьми своей деревни.
– Он был твоим врагом? Этот мужчина?
– Сын предводителя наших воинов. Известный боец и богатей.
– А почему ты напал на него?
– спросил Снага.
– Он велел мне принести воды.
– А что действительно было причиной?
– Он сказал, чтобы я...
– Нет, - Снага шлепнул Харрэка по лицу - тяжелый, небрежный удар - так неожиданно, что даже реакция Харрэка его не спасла.
Вскочив, Харрек ринулся на северянина, но Снага ткнул рукой в его покрытую шрамами грудь, без видимых усилий посадив обратно:
– Почему?
– Потому что он... Потому что он был большой.
– Лицо Харрэка горело от удара.
– Теперь ты знаешь, почему я сижу с тобой, Пылающий Камень.
– Снага встал, отряхивая с одежды пыль.
– Потому что я увидел в тебе убийцу.
Харрэк тоже встал, заставляя себя не тереть щеку:
– Я жалею о том, что сделал. Надеюсь, Разбитая Миска поправится. Я не хочу быть убийцей.
Снага пожал плечами:
– Может и нет. Я в твоем возрасте был таким же, тоже готов был ткнуть в зубы любому, кто косо на меня посмотрит. Горячий, злой без причины или повода. Молодые люди показывают миру ожесточенные лица, а что за этим стоит? Смятение. Потерянные злые мальчишки, еще не нашедшие своего места в мире. Просто некоторые из нас так взрослеют - многие перерастают это, некоторые погибают, некоторые в этом застревают. Вот они и есть истинные убийцы до мозга костей.
Из убийц, которые сопротивляются своей природе, выходят лучшие солдаты, чем из тех, кто не пытается этого делать. Соедини в одном человеке инстинкт убийцы и совесть, и он не сможет быть счастлив, но ты получишь полезного бойца.
– Он двинулся назад, к воротам.
– Идем. Посмотрим, достаточно ли твои руки соответствуют тому, что в твоей голове и сердце.
– Но...
– поспешил догнать его Харрэк. Снага махнул стражникам, чтобы те открыли ворота.
– Мне нужно поговорить с королем. И возвращаться домой.
– Лучше сначала послужи - поговоришь потом. Наш король не такой уж добрый.
– Снага прошел через ворота.
– Его правосудие бывает... суровым. Отправишься к нему, когда омоешь кровью копье у него на службе, и получишь более приемлемое решение. Умаран ценит воинов.
Харрэк остановился, и ворота за ним закрылись, отрезав знакомый ему мир и путь домой.
– Я не убийца...
Снага вернулся и положил руку на плечо Харрэка, направляя его:
– Моя жизнь не закончилась в тот день, когда меня заковали в цепи. Я вытерпел это. Так будет и с тобой. Возможно, в конце мы оба отправимся домой.
Харрэк посмотрел на гиганта:
– А почему ты не сделаешь это? Не отправишься домой, я имею в виду. Ты же свободен.
– Свободен, но за тысячу миль от побережья, без денег и навыков путешествовать по этим диким местам. Но больше всего, потому что я северянин.
– Он вытянул руку и задрал рукав своего одеяния. Харрэк не был уверен, что его потрясло больше - кожа, белая, как само полотно накидки, или настоящая груда мышц.
– Для хакку опасно выбираться за пределы территорий знакомых ему племен. Даже в землях, где платят дань королю-многих-племен, есть деревни, в которых тебя может настигнуть копье или стрела в спину. Для меня это в десять раз опаснее.
– Он похлопал по мечу на бедре.
– Он бесполезен против стрел, а Африка земля охотников.
– Снага оглянулся в сторону ворот.
– Если я когда-нибудь выберусь отсюда, то с боевым отрядом, небольшой армией - группой братьев, связанных друг с другом мужчин. Нет людей, которые были бы как остров. Даже если они сами так считают. А уж эти, последние, в особенности.
Харрэк проявил себя сильным и быстрым, с хорошо скоординированными движениями. Первый год доказал, что он достаточно крепок духом и умом, готов терпеть, готов истекать кровью. Второй год доказал, что он готов убивать.
В ту ночь они со Снагой сидели, прислонившись спинами к стволу баобаба, в стороне от слабого костерка, устроенного, чтобы приманить оставшихся врагов. В полдень они обнаружили мародеров - большую банду изгоев из разных племен, которые, полагаясь на свою многочисленность, даже не выставили охрану лагеря. Они называли себя песчаными волками. Шакалы было бы точнее. Большинство были вооружены щитами, копьями, мачете. Пробравшись через кусты под прикрытием густой травы, десяток лакка налетел на лагерь. Их вел Снага. Нанося тяжелым мечом удары направо и налево, он сеял кровавую неразбериху, прежде чем пуститься к зарослям каски, в которых скрывались остальные лакка.
Притаившийся в кустах Харрэк был вооружен луком, копьем и мечом с изогнутым лезвием - прямой клинок носил только северянин. Потея, он сидел среди братьев. Каждый раз, когда шипы каски кололи его, он, казалось, слышал свое имя, произнесенное Длинным Пальцем, который назвал его так в первый и единственный раз, когда это слово врезалось в уши Харрэка. Еще уколы шипов, и другие голоса произносили его имя - отец, Разбитая Миска, его братья - все хором, все звали его домой, звали в любое другое место из этого колючего кустарника, где на него неслись песчаные волки, завывая от жажды крови.