Братство дороги
Шрифт:
– Однако в этом и есть проблема, Горлан. Я не хочу перестать их видеть.
– Макин внимательно посмотрел на молодого человека.
– Ты пытаешься не задавать лишних вопросов. Думаешь: «кого их?» - но не хочешь спрашивать, потому что боишься услышать еще больше кровавых подробностей. Эллен расскажет.
Эллен откашлялась, взглянула на свой нож, затем на луну:
– Там еще была дочка. Маленькая девочка.
– Мне очень жаль...
– Горлан взглянул на оставленный без присмотра меч, воткнутый между его колен, и посмотрел в темноту, словно взвешивая шансы на побег.
– Церис. Три года. Прелестная,
– Да, - ответил тот, хотя по глазам было видно, что нет. Большинство молодых людей не в состоянии постичь подобные вещи. Он размял руки, уже не такие белые, и стал ждать.
– Она забежала в дом и спряталась, как велела ей мать. Многие дети ее возраста запаниковали бы и вцепились в подол матери. И умерли бы вместе с ней.
– Макин сделал глубокий вдох, чтобы успокоить дрожащий голос.
– Она спряталась, но огонь нашел ее. Скорее всего, первым ее нашел дым и задушил еще до того, как до нее добрался огонь. Это была поистине услуга.
– Его руки сжались в кулаки, затрещав каждым суставом.
– Мы нашли сержанта Дэвида в развалюхе у деревни на границе с Ренаром. Он знал, что мы идем за ним. В этой Разрушенной Империи можно было бы с легкостью затеряться... но глаза есть повсюду, а люди жадны до денег.
Макин сделал глубокий вдох:
– Я облил Дэвида виски и поджег. Он кричал что-то ужасное. Я не знаю, он ли отдал приказ поджечь... Я сказал себе, что это был он. И, когда виски прогорело и он лежал там обугленный, красный и стонущий, я смотрел на него и чувствовал себя еще хуже. Я думал, что это должно закрыть дверь... но стоя там я знал, что они наблюдают за мной - Несса и Церис - и я почувствовал себя мерзко. Я проткнул его мечом и в отчаянии бросился куда глаза глядят. Эллен понадобилось два дня, чтобы меня отыскать, а она это умеет. У нее особое зрение, и никому не удастся скрываться от нее слишком долго.
– И вот мы здесь, Горлан. Я понимаю, что ты просто лордов сынок, которого поставили во главе группы новобранцев делать то, что ему велено. Я понимаю, что твоя смерть ничего не исправит и не облегчит моих страданий. Я знаю, что люди каждый день проходят через это, несмотря на понимание истины, которая открылась и мне... потому что они не могут найти в себе ничего, что позволило бы оставить в живых человека, причинившего им зло.
– Т...так вы собираетесь меня убить?
– спросил Горлан, весь дрожа, несмотря на теплую ночь.
– Поэтому здесь этот меч? Вы ждете, что я потянусь к нему, чтобы облегчить вам дело?
Макин кивнул:
– Было бы проще, если бы ты так и сделал.
– Он огляделся.
– Ты знаешь, что это за место?
– Нет, - потряс головой Горлан.
– Его называют Кроличий Луг. Вот почему трава здесь низкая – из-за кроликов. Ты можешь подумать, что место с такой почвой могло бы быть неплохим выпасом для скота.
– Погрузив пятерню в землю, Макин вывернул толстый кусок густого черного дерна.
– Но в старые дни, давным-давно, в те времена, когда у людей были более изощренные средства убийства, чем лезвие меча... они сражались здесь и зарыли свои бомбы. Тысячи бомб. Миллионы. Пусти сюда свой скот, и не пройдет и половины дня, как от него останутся лишь разбросанные по всему полю красные дымящиеся ошметки.
– Но вы же на лошадях, - возразил Горлан.
– Я знаю тропы. И Эллен видит, что лежит под землей, помнишь? Она видит сквозь твои кости, - улыбнулся Макин.
– Утром ты сможешь пройти по нашим следам, но достаточно скоро они выведут тебя на каменистый участок, и ты их потеряешь.
– Ты сказал, что не хочешь меня убивать...
– О, я хочу тебя убить, Горлан. Пламя горит слишком сильно, чтобы выбраться из него... но не настолько, чтобы сквозь него нельзя было смотреть. Я оставлю тебя здесь. Сумеешь ли ты добраться до дома или нет... я этого никогда не узнаю. Я не могу тебя убить, сохранив при этом себя, убить, не запятнав памяти своей дочери. Но и простить тебя не могу. Я не могу просто дать тебе уйти. Вот так вот. Это самое милосердное, что я могу тебе предложить.
Макин выпрямился и жестом указал на меч, ожидая, возьмет ли его парень.
Горлан покачал головой:
– Я видел, как ты сражался тогда. Какое-то время я засомневался, что привел достаточно людей.
Макин вытащил клинок из земли и, вытерев о свой плащ, вернул в ножны. Затем, поставив ногу в стремя, вскочил на своего черного жеребца.
– Не забывай их имена, мальчик.
– Церис и Несса.
– И никогда, никогда больше не показывайся мне на глаза.
Макин ускакал. С таким же изяществом Эллен вскочила на свою кобылу с впалой спиной и последовала за ним, бросив назад лишь единственный взгляд, по которому ничего нельзя было прочесть. Ночь поглотила обоих.
Рассвет застал Горлана дрожащим в одеяле, которое они ему оставили. Он поднялся едва начало сереть, туман вился вокруг его щиколоток, и Горлан отправился по следу, оставленному парой всадников. Даже в сумраке и тумане следы копыт на мягком дерне были достаточно хорошо заметны.
Он продолжал идти, едва заботясь о том, что любой неверный шаг может вызвать из-под земли огонь, который разорвет его на куски. Сэр Макин преследовал его в снах большую часть года. Постоянно приближаясь - то там слушок, то сям - по его следу тянулась цепочка смертей, каждая страшнее предыдущей. И вот теперь... Горлан чувствовал себя заново родившимся. Он пожалел о нападении на усадьбу почти сразу же, как только они уехали из долины. Его отец велел ему убедить Макина Борту уйти. Каким-то образом ситуация вышла из-под контроля, и очень быстро. Он даже не слезал с лошади, но это его копье пронзило жену Макина. Кровавый день - но, наконец-то, он закончился.
Солнце окрасило кровью холмы на востоке, и туман отступил, словно его вдохнули. Земля стала сухой и каменистой, вересковые пустоши уступили место зарослям можжевельника. Отыскивать отпечатки копыт стало труднее, Горлан пригибался к земле, изучая каждый травянистый участок.
– Привет.
– Лезвие ножа скользнуло под подбородок, на затылок легла чья-то рука.
– Подожди!
– Горлан замер. Голос принадлежал женщине, ее губы почти касались его уха.
– Он же сказал, что не станет...