Братство смерти
Шрифт:
А теперь он собирался совершить новое убийство. Последнее перед поездкой в Нью-Йорк. Убийство для удовольствия, но также и ради пользы. Не для его поисков, а для общества в целом. Он избавит общество от одного паразита.
Он посмотрел на часы. В принципе, его добыча должна была предстать перед ним через четыре минуты. Она уже покинула редакцию и, как всегда, направилась на станцию метро тринадцатой линии, к «Мэрии Сент-Уэна».
Он не встречался с этим журналистом уже десять лет. Проходимец немало поиздевался над ним, когда писал статью о молодых руководителях предприятий, которые организовывали стажировки для самых
Тогда впервые он ощутил всепоглощающую ненависть и непреодолимое желание убить кого-нибудь. Во время психотерапевтического сеанса врач объяснил ему, что желание совершить убийство было нормальным, в отличие от самого действия.
Так что же, теперь он, перейдя к действиям, обрел уверенность в себе? Собственно говоря, это убийство не вписывалось в логику его поисков. Просто оно доставляло ему дополнительное удовольствие. Небольшая месть, похожая на баловство.
Он услышал шаги, гулко раздававшиеся на пустынной улице.
«Опоздал всего на две минуты, — подумал он. — Великолепно!»
Он держал кинжал с тонким, остро заточенным на шлифовальном камне лезвием на уровне бедра.
Шаги раздавались все ближе и ближе. Кровь, словно метроном, стучала в висках с такой силой, что причиняла ему боль.
Журналист, шедший тяжелой походкой, приближался. Лет пятидесяти, с густыми волосами и лицом, выражавшим крайнюю степень самодовольства.
Убийца возник перед журналистом словно из-под земли и посмотрел на него исступленным взглядом. От удивления журналист выругался. Не дав ему времени закончить, убийца вонзил кинжал в живот мужчины. Брат по крови закрыл глаза, едва клинок соприкоснулся с плотью жертвы, чтобы насладиться моментом, когда металл начнет разрывать кожу, впиваясь во внутренности.
Журналист, размахивая руками, начал оседать, как при замедленной съемке. Страдание, отразившееся на его лице, вызвало у его палача бурную радость. Широко раскрыв глаза, журналист схватил убийцу за брюки, словно цепляясь за спасательный круг.
— Кто… кто вы… я…
Убийца не стал отталкивать журналиста. Такое положение лишь усиливало унижение его жертвы.
— Ты не узнаешь меня, — прошептал человек с кинжалом. — А ведь ты всегда был частью моей жизни. Скажи, доверчивостью скольких наивных простаков ты воспользовался?
Теперь журналист стоял на коленях. У него не было сил подняться. Члены слабели по мере того, как из них уходила жизнь. Смутный проблеск сознания напомнил ему, кем был этот тип, пронзивший его кинжалом. «Абсурд», — всплыло у него в мозгу, когда он вспомнил человека, сфотографированного в костюме Рэмбо несколько лет назад. Абсурд.Он хотел сказать правду: его шеф прочитал статью и добавил несколько деталей, чтобы усилить впечатление. Именно из-за этой истории он сменил работу и возглавил ассоциацию, подробно освещающую проблемы морали в средствах массовой информации. Слова роились у него в голове, но мышцы рта не действовали. Едкий запах, исходивший от тротуара, приближался к его лицу.
Абсурд.Он хотел оправдаться перед человеком, зарезавшим его. Последним, что всплыло в его памяти, было имя убийцы.
Мужчина смотрел на жертву, извивавшуюся возле его ног. Он испытывал неописуемый восторг. На этот раз он явственно ощутил решающий момент, когда плоть замедлила продвижение клинка, и почувствовал прилив сил, перед тем как вонзить металл в тело. Ему на ум пришла восхитительная аналогия. Масоны обычно говорили, что они, собираясь в храме, оставляют металл за дверями, чтобы освободиться от всех нечистот невежественного мира.
Он же оставлял металл в телах жертв, чтобы утвердить собственный ритуал мести.
Довольный масонской глубиной своих мыслей, которые, к сожалению, не мог изложить в ложе, он вытащил кинжал из тела, вытер его и оглянулся. Улица по-прежнему была пустынной. Великий архитектор находился рядом с ним.
Я брат по крови.
Он свернул за угол и сел в машину, которую оставил перед обветшалым зданием Ассоциации по борьбе с вредными привычками. Небольшое, написанное от руки объявление приглашало внутрь всех, кто жил с зависимостью от наркотиков, алкоголя или насилия. Убийца рассмеялся.
Курс на Нью-Йорк!
62
Париж, улица Святого Иакова, дом Никола Фламеля, 21 марта 1355 года
Лестница, по которой спускалась дама Пернель, вилась вокруг каменного столба. Ее спираль вела во все более сгущавшуюся темноту. Во мрак, разогнать который было не под силу слабому свету масляной лампы. Чем дальше она углублялась в недра, тем сильнее на ее плечи давила ночь. Казалось, ей никогда не удастся выбраться отсюда, найти путь к свету. А лестница все не кончалась.
В какую-то минуту она даже решила повернуть назад, настолько овладел ею страх, но демон любопытства оказался сильнее. И она совершала благочестивое дело, проникая в тайну мужа. Она не сомневалась, что помогает ему спасти свою душу. Успокоенная наивной верой, она спустилась еще на одну ступеньку, прежде чем ее нога коснулась рыхлого пола подвала.
Именно здесь ее муж проводил в последние недели все ночи. Она попыталась сориентироваться, осторожно продвигаясь вперед и ощупывая темноту рукой. Вдруг она натолкнулась на что-то круглое, перевела дух и возблагодарила Господа. Она нашла первый ориентир: винные бочки стояли вдоль стены, которая выше выходила на улицу. Она медленно пошла вдоль бочек, одновременно считая их. Миновав одиннадцатую бочку, она доберется до перпендикулярной стены. Там ее муж прятал свои книги.
Дама Пернель вздохнула. Почему Никола не довольствовался тем, что дал ему Господь: хорошим ремеслом и любящей женой?
Почему он питал страсть к произведениям, которые должен был просто переписывать, а вовсе не понимать?
Дама Пернель добралась до девятой бочки. Еще две, и она оказалась перед тайником Никола.
Вдруг масляный светильник покачнулся. Словно согнувшись под дыханием, прилетевшим из мрака, пламя едва не погасло. Обезумев, она чуть было не уронила светильник, закричав от страха.