Братство талисмана
Шрифт:
Утоляя голод, Данкен исподтишка оглядывал сотрапезников. Нет, что бы ни говорил Потрошитель, до честных работников им далеко. Больше всего своими повадками они напоминали стаю волков. Возможно, то была шайка мародеров, застигнутая врасплох Злыднями. Вполне естественно, что они, отразив нападение Злыдней, решили остаться здесь, ибо никакой законник не отважится на поездку в те края, по которым недавно пронеслась Орда.
– А где Злыдни сейчас? – спросил Данкен.
– Никто не знает, – ответил Потрошитель. – Они могут быть где угодно.
– По
– Может быть, может быть. До нас слухи не доходят, их попросту некому доносить. Вы единственные, кто заглянул к нам. Какая же необходимость завела вас сюда?
– Мы везем послания.
– В Оксенфорд и Лондон?
– Да.
– Но в Оксенфорде хоть шаром покати.
– Не стану спорить, – ответил Данкен. – Я никогда там не был.
Он отметил про себя, что за столом нет ни единой женщины, несмотря на то что их присутствия требовали правила хорошего тона. Впрочем, Потрошитель, вероятно, придерживался иных взглядов.
Юнец принес кувшин с элем и наполнил кружки путников. Данкен пригубил напиток и убедился, что питье отменного качества. Он сказал об этом Потрошителю.
– Старые запасы, – объяснил гостеприимный хозяин. – Как я уже говорил, в нынешнем году урожай выдался скудный. А что касается сена, честное слово, не знаю, как скот переживет зиму – корма-то почитай что и нет.
Бражники один за другим прекращали есть, некоторые из них отодвигали тарелки и роняли головы на сложенные на столе руки, словно на подушки. Наверное, они так спят, подумалось Данкену, устраиваются не лучше своих собак, по отношению к которым не скупятся на колотушки. Потрошитель откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Мало-помалу в зале установилась тишина.
Данкен отрезал от буханки два ломтя хлеба и протянул один Конраду, а свой намазал медом. Потрошитель не преувеличивал: мед и в самом деле был превосходен – чистый, прозрачный, ароматный, ничуть не похожий на тот, который изготовляют в северных краях, темный и малоприятный на вкус.
К вытяжному отверстию очага взметнулись искры: прогорело и распалось на угольки очередное полено. Факелы на стенах постепенно гасли, однако чадили по-прежнему изрядно. Двое псов не поделили кость и теперь рычали друг на друга. Царившее в зале зловоние с каждой минутой становилось все отвратительнее.
Некий приглушенный расстоянием звук заставил Данкена вскочить с места. Он прислушался: звук повторился – боевой клич, в котором смешались ярость и боль.
– Это Дэниел! – воскликнул Конрад.
Путники бросились к выходу. Им было преградил дорогу один из бражников, но Данкен, не тратя времени на разговоры, откинул его в сторону, а Конрад угрожающе замахнулся дубинкой. Послышались разъяренные вопли, раздался собачий лай. Данкен выхватил из ножен меч; клинок со свистом распорол воздух. Конрад могучим усилием распахнул дверь, и они выбежали на двор. Посреди двора пылал громадный костер, освещавший навес, под которым остались животные, и толпу людей, круживших около него, причем эта толпа редела на глазах.
Дэниел, взвившись на дыбы, ударил передними копытами. Кто-то без чувств повалился на землю, кто-то пополз прочь. Вот подкованное копыто угодило кому-то в лицо, и человек рухнул наземь как подкошенный. В нескольких футах от Дэниела терзал своего обидчика Крошка. К Красотке было не подступиться, она лягалась всеми четырьмя копытами сразу.
Завидев мужчин, что спешили на подмогу животным, челядь Потрошителя кинулась врассыпную.
– Все в порядке, – проговорил Данкен, приблизившись к Дэниелу. – Мы с вами.
Жеребец фыркнул.
– Отпусти его, – велел Конрад Крошке. – Он мертв.
Мастиф повиновался и облизал окровавленную морду. У человека, которого он отпустил, на месте горла зияла кровавая рана. Двое лежавших на земле перед Дэниелом не шевелились; похоже, они оба отправились к праотцам. Третий пострадавший, со сломанным позвоночником, оглашал двор жалобными воплями. Между тем из дверей усадьбы выбежали те, кто пировал за столом, выбежали – и застыли в изумлении. Протолкнувшись сквозь них, к Данкену с Конрадом подошел Потрошитель.
– Что это значит? – рявкнул он. – Я приютил вас, а вы убиваете моих людей!
– Они пытались украсть наши вещи, – ответил Данкен, – должно быть, заодно с животными. Как видите, нашим животным не понравилось…
– Не может быть! – воскликнул Потрошитель с хорошо разыгранным недоумением. – Мои люди не способны на такие проделки.
– Ваши люди, – заявил Данкен, – обыкновенные бандиты с большой дороги.
– Очень жаль, – произнес Потрошитель. – Я обычно не ссорюсь с гостями.
– Никто и не собирается ссориться, – отрезал Данкен. – Опустите мост, мы уезжаем.
– Понятно? – прорычал Конрад, подступаясь к Потрошителю и перехватывая поудобнее дубинку. – Милорд требует опустить мост.
Потрошитель, судя по всему, не прочь был улизнуть, однако Конрад не дал ему такой возможности: он стиснул руку мародера и развернул его лицом к себе.
– Дубинка проголодалась, – сообщил он. – Давненько ей не приходилось разбивать черепов.
– Мост, – повторил Данкен тихо.
– Ладно, – пробормотал Потрошитель. – Не задирайтесь! Пропустите их! Нам не нужна лишняя кровь!
– Если кровь и прольется, то перво-наперво твоя, – бросил Конрад и проговорил, обращаясь к Данкену: – Седлайте коня, навьючивайте Красотку. Я справлюсь с ними в одиночку.
Мост медленно пошел вниз. Когда его конец ударился о противоположную сторону рва, маленький отряд был готов продолжить путь.
– Пока мы не окажемся в безопасности, я его не отпущу, – буркнул Конрад, разумея Потрошителя, и подтолкнул того в спину: мол, давай шагай. Бандиты в молчании взирали на происходящее, не делая попыток выручить своего главаря.