Братство волков

Отгремели автоматные очереди; не слышны уже хлопки гранат; стихли резкие, рокочущие, отражающиеся эхом от окрестных склонов звуки крупнокалиберных пулеметов подъехавших со стороны лесной дороги «бэтээров». Только в вышине, в раздираемом молниями черно-фиолетовом небе, гулко грохочет гром. Но и это ненадолго; грозовой фронт быстро смещается на север. И туда же, к пересохшим было в начале лета руслам ручьев и рек,

Спецоперация закончилась примерно час назад. То, что она завершилась, и завершилась удачно для федералов, видно по многим признакам. Да хотя бы по тому, что уцелевшие после внезапного штурма дома хутора, как и те строения, что снесены шквальным огнем почти до фундамента, превращены в груды мусора, теперь ярко освещены направленными туда от дороги прожекторами и автомобильными фарами.

Там, в этом световом облаке, к которому добавляют порой яркости вспышки молний, видны фигуры вооруженных людей – они ходят вольно, не опасаясь выстрелов. Оттуда же порой долетает и громкий, возбужденный говор. Да, по всему похоже, что спецгруппа, на усиление которой только сейчас прибыли бойцы спецназа внутренних войск, завершила свое дело, и завершила удачно, без серьезных потерь.

Он наблюдал за этим драматическим – и фантасмагорическим – действом, укрывшись возле расщелины, через которую можно пройти к пещере с оборудованным там тайником. На душе у него лежал такой камень – глыба! – что он едва мог дышать.

Федералы бесшумно сняли выставленный на лесной дороге на подъезде к хутору пост из двух «волков», у которых имелись при себе переносные рации. Затем окружили хутор и предложили через выхваченного ими из крайней хаты старика тем нескольким боевикам, которые здесь укрывались, сдаться…

Его родной брат Азамат и еще пятеро «волков» приняли неравный бой. Мурат и еще один из их группы накануне вечером ушли в пещеру. Утром на хутор должен был прийти транспорт – два грузовых фургона. Все у них было готово к крупной, дерзкой акции по типу той, что прошли в 2004 и в 2005 годах: соответственно рейд на Ингушетию и нападение на Нальчик. Уж слишком спокойной к тому времени была ситуация в их родных местах, и слишком плохо там стали относиться к таким, как братья Нухаевы; вот и решили взорвать эту мирную сонную жизнь, заодно и громко заявить о себе. Но и федералы, как выяснилось, не дремали: они опередили «волков» на каких-то два дня, нанеся первыми удар по месту, где они тайно сосредоточивали силы и снаряжение.

Он не смог бы спасти своего брата и других «волков», даже если бы выбрался из своего укрытия и поспешил на помощь тем, кто был окружен спецназовцами на хуторе. Ну, убил бы несколько собачьих сынов. А что толку?

Да и тайник, о котором он единственный теперь знал, слишком важен со всем содержащимся там снаряжением, чтобы рисковать безоглядно своей жизнью.

Он должен выбраться отсюда, чего бы это ему ни стоило. Как у настоящего волка, у него исключительная память. Подобно матерому волку, он умеет выжидать. Пройдет время, может, месяц, может, год или несколько лет, и он вернется. Вернется, чтобы отомстить.

Воистину, «влюбленные часов не наблюдают»… На одной из лавочек в городском парке, в самой тихой и дальней от главного прохода его части, обнявшись, сидели парень и девушка. Как это часто бывает у молодых людей, они все никак не могли расстаться.

Чудесная тихая июньская ночь; вчерашняя послеполуденная гроза, пришедшая с лилово-свинцовыми облаками с юго-востока, от верховья реки Красной, от крутых отрогов ближних к городу хребтов и «трехтысячников», излилась коротким яростным ливнем, прибившим наконец пыль и тополиный пух. Воздух сразу сделался не только прохладным, но обогащенным озоном и чуточку солоноватым, как вода в местных источниках…

Сквозь разрывы в облаках, подсвеченных кое-где лунным светом, проклюнулись звезды. Просто прелесть, что за погода – такие особенные ночи бывают лишь в этих краях, в предгорьях Кавказа.

Решено было «еще погулять»; благо наступило воскресенье, и ни парню, ни его девушке не нужно было вставать рано и отправляться одному на работу, а другой на учебу. По обоюдному согласию, скрепленному поцелуями, двинулись в сторону западного прохода в городской парк – возле мемориального комплекса есть заветная лавочка, сокрытая густыми кустами сирени.

– Толя… миленький… Давай не будем пока заходить так далеко.

Девушка в который уже раз перехватила руку приятеля, забравшуюся слишком уж далеко под юбку, и передвинула на коленку.

– Может, пойдем? – полушепотом, каким-то неуверенным, нетвердым голосом сказала она. – А то вахтерша будет сильно ругаться.

– А пусть себе ругается! – Парень поправил сползшую с плеча подруги джинсовую куртку, которую сам же и накинул, чтобы девушка не продрогла. – Да пошла она… не обращай внимания.

– А ведь может и не впустить! Она в два ночи закрывает дверь, и сама потом спит до шести утра!..

– Ничего… мы тут, на лавочке, встретим рассвет. Или тебе плохо со мной, Галчонок?

Они некоторое время молчали. Вернее, целовались, а в такие мгновения не до слов.

– Девчонки спрашивают: «Как у тебя с Анатолием?..» А я не знаю, что и сказать.

– Да пусть себе сплетничают, тебе-то что. Не обращай внимания.

– Ну да, тебе легко говорить. Ты парень…

– Так и молодость вся пройдет – «того боюсь, этого стыжусь…». Недолго осталось, Галчонок. Совсем скоро все решится.

– Недолго? – Девушка все ж таки позволила мужской руке забраться под тонкую кофточку. – Недолго? – повторила она, с замиранием сердца (и ощущая прикосновение горячей руки к груди, к набухшему соску) дожидаясь ответа. – Ты это о чем, Толя?

– О том… о том, что мы с тобой поженимся, – парень теперь уже по-хозяйски положил руку на ее прохладную упругую грудь. – Вот уйду на фиг из своей шарашки…

– Из мастерской? Где сейчас работаешь? А куда?

– Знакомые обещают устроить на «водочный»… – помолчав немного, сказал парень. – Там зарплаты совсем другие. Раза в три больше, чем в мастерской, где я сейчас ишачу.