Братва и кольцо
Шрифт:
Раньше сядешь — раньше выйдешь.
Нежаркое октябрьское солнце, малопригодное для отопления, способное разве что заставить нехотя щуриться, облизывало невысокие каменные здания, выстроившиеся в парадную шеренгу на типично британской улице. Почти в самом её конце, мало чем отличающийся от своих братьев, толпившихся поблизости, стоял сказочный домик с надписью «Дом, который построил Смит». По другую сторону входной двери красовалась ещё одна табличка: «Памятник молдавской архитектуры. XV век» — объект постоянных острот недалёких жителей посёлка, о чём свидетельствовала свежая порция краски справа от римских цифр. Задняя часть дома смотрела окнами в небольшой яблоневый сад. «Michurin Garden». Ранней осенью, когда ветви яблонь клонились под собственным весом, яблоки можно было собирать прямо из окон второго этажа.
Но сейчас окна были наглухо закрыты и задёрнуты плотными шторами. Поэтому, когда Фёдор наконец-то очнулся, разобрать, какое сейчас время суток, не было никакой возможности. Он приоткрыл один глаз, заметил какую-то смутную тень и тихо спросил:
— Кто здесь?
— Просыпайся, Фёдор, трибунал проспишь. Шютка! Ты в доме агента Смита. Сейчас десять часов утра, 24 октября, если вдруг тебе интересно.
Отвечавшего Фёдор узнал только по голосу — увидеть его он пока так и не смог, поэтому в голосе его послышалась некая неуверенность:
— Пендальф?
Это и в самом деле оказался Пендальф собственной персоной. Он сидел на кровати Фёдора, покуривая гаванскую сигару.
— Да, я здесь. Свезло тебе, Фёдор. Ещё немного, и в твоём доме заиграла бы музыка, но ты бы её не услышал. Дорогой мой хобот!
Федор внезапно вспомнил об их давней договорённости:
— Чё за ботва, Пендальф? Ты чего стрелу зади-намил?
— Извиняй, Фёдор. Попал в пробку… — он многозначительно выпустил пару зашибенных колец и уточнил: — Штопором. — В голосе Пендальфа явно не прослеживалось ни малейшей вины за те передряги, в которые он втянул Фёдора.
Карапуз не знал, как бы ему покорректнее намекнуть старику, что он в общем и целом — редкостная скотина. Он смотрел на старика, пообещав себе ни за что не отвести на этот раз взгляда, — в конце концов, пусть знает собака, чьё мясо съела!!!! Интересно, о чём это он вообще сейчас думает???
…Пендальф висел на дыбе и старался не замечать гнусной хари предателя Сарумяна.
Тот бродил из угла в угол просторного подвала конспиративной дачи, с любовью приспособленного под камеру пыток, и все пытался придумать что-нибудь похлеще для бывшего приятеля. Его белоснежный халат был здорово забрызган кровью, капли остались даже на бороде. Он бродил между стеллажами, выбирая то одно, то другое замысловатое орудие, но каждый раз откладывал их в сторону. Надолго остановившись у одной из полок, он взял в руки обрез дробовика. Со значением посмотрел на Пендальфа, потом снова на дробовик, с сомнением покачал головой, снова перевёл немигающие глаза на пленника, взвесил обрез в руке и с сожалением вернул его на место, подхватив вместо ствола внушительных размеров бейсбольную биту.
Глядя на эти приготовления, Пендальф только кривился:
— Сколько тебе дали, Сарумян? Налоги со взятки, поди, не заплатил, волчара позорный?
Сарумяна, как показалось, эти слова взяли за живое:
— Обидеть хочешь? Да? А ведь мы хотели тебя партнёром в долю взять…
Отринув последние сомнения, Сарумян положил обратно бейсбольную биту, опустился на левое колено и кряхтя вытащил откуда-то из дальнего угла бензопилу. Проверил бачок, дёрнул за ручку, потом ещё раз и ещё. Пила никак не желала заводиться — Сарумян остервенело дёргал стартер, а Пендальфа уже было не остановить:
— У Саурона нет партнёров. Только шестёрки. Ох, не один из вас будет землю жрать, все подохнете без прощения!!!
У Сарумяна зарделась левая щека, лоб покрылся испариной, а бензопила все не желала заводиться.
— Да уж, Дружба-Дружбой, а Хускварна-то получше будет, — паясничал Пендальф.
— Ну ты хам… — Сарумян отшвырнул бесполезную пилу и снял с полки сувенирную катану.
В этот момент Пендальф потерял сознание, седая голова безвольно повисла, слюна тонкой струйкой сбежала по безжизненному подбородку.
Сарумян издал какой-то неподобающе несерьёзный вопль радости и принялся кривляться с мечом в руках на фоне обмякшего Пендальфа, фотографируясь на допотопный «Полароид»…
Пендальф продолжал недвижно сидеть на краю постели и отсутствующим взглядом смотрел сквозь Фёдора. Сигара, прилипшая к нижней губе, давно уже догорела, потихоньку начали заниматься усы и борода.
Когда в комнате запахло палёной нутрией, Фёдор смекнул, что происходит что-то недоброе, и прицельным ударом в челюсть выбил окурок изо рта Пендальфа:
— Пендальф, окстись!
По-конски вздрогнув всем телом, старикан принялся сбивать пламя с бороды. Спасти удалось немногое.
Оглядевшись по сторонам, Пендальф виновато посмотрел на карапуза и признался:
— Сморило, блин…
За дверью послышался какой-то шум, и в комнату влетел Сеня. Гигантским прыжком, которому позавидовала бы добрая половина английской сборной по регби, он преодолел последние несколько метров и рухнул на Фёдора, заключая его в объятия:
— Фёдор! Фёдор Михалыч!
Фёдор еле выкарабкался из-под навалившейся на него туши, но тем не менее нашёл в себе силы порадоваться встрече:
— Сеня, брат!
Приятель продолжал с восхищённым видом сотрясать его за плечи:
— Фёдор, ну ты дал!
— Сеня лично ставил тебе уколы! — усмехнулся Пендальф, указывая на раскрасневшегося от смущения карапуза.
Тот обернулся к старику и спросил:
— У меня это здорово получалось, правда, Пендальф? — Сеня изобразил, как именно он ловко вгонял иголку… Но Пендальф решил развить тему дальше:
— А потом несколько укрепляющих клизм. — Сё-нины руки смущённо застыли в воздухе, а старикан продолжил: — И дело пошло но лад, правда, дружище? — Пендальф хохотнул, окончательно вгоняя новоиспечённого медбрата в краску.
Еле слышными шагами в комнату вошёл агент Смит. На первый взгляд, это был самый обыкновенный эльф с волосатыми ушами — типичнее не бывает. Но при этом он гордо носил пейсы, украшенные на концах колокольчиками, издававшими при каждом шаге мелодичный перезвон.
Пендальф привстал, всем видом выказывая уважение к хозяину дома, и представил его Фёдору: