Братва и кольцо
Шрифт:
— Хочешь конфетку?
Фёдор слегка оторопел от такой неожиданной щедрости:
— Конечно, хочу.
Пендальф щёлкнул ему по губам и сурово заявил:
— Нет конфетки. И запомни, сахар — белая смерть. Нет, что-то я перепутал. — Он нахмурился, почесал кончик носа и поправился: — И! Это героин — белая смерть. Короче, поменьше сладкого, мучного. С чипсами кончай. С папиросками завязывай. Капля никотина убивает лошадь.
— Я запомню! А что я, лошадь? Пендальф грубо оборвал карапуза:
— Ты мне тут не остри. Ты теперь за всю планету в ответе.
Фёдор разом погрустнел и как-то неуверенно спросил старика:
— О если я не справлюсь?
Пендальф поправил фуражку и, заглянув в глаза Фёдору, доверительно сообщил:
— Мы, милиционеры, понимаешь, для того на Землю и посланы, чтобы помогать мир охранять, вот оно какое дело.
Бесформенной толпой, практически стадом, уставшие и окоченевшие на ветреных перевалах путешественники к вечеру того же дня вывалились на площадку у подножия. На площадку у подножья горы они выбрались уже в кромешной тьме.
Первым к отвесной стене вышел Гиви. В темноте было не различить десятков надписей, украшавших стену и повествовавших о многих и многих туристах, забредавших в здешние края. Гиви ткнулся лбом в холодные камни и устало выдохнул:
— Поздравляю, дывчонки. Вот и Уморыя. — Он принялся озираться по сторонам. Судя по выражению его глаз, что-то не сходилось в его голове, он наморщил лоб и удивлённо протянул:
— Зыдес должна быть подворотня, а там дывер.
Пендальф позволил себе согласиться с гномом:
— Да, Гиви. Только не видно ни черта, надо искать твой подъезд по запаху.
Лагавас презрительно сморщился:
— Они что, в подъезде какают-писают? Пендальф похлопал его по плечу и со знанием дела ответил:
— Ты что, с гопниками никогда не встречался? Сейчас познакомишься!
Принюхиваясь, он двинулся вокруг стены, и уже через несколько десятков метров его радостный вопль дал всем понять — цель найдена. Пендальф пошарил рукой по стене и обнаружил покосившуюся дверь.
Он повернулся и бросил в темноту:
— Не видно ни фига, хоть бы посветил кто. Говорил Смиту — дай фонарик, так нет, зажал.
Агроном двинулся на его голос и протянул Пендальфу зажигалку. Тот пару раз крутанул колёсико, затрепыхалось пламя, и темнота немного расступилась. Пендальф принялся с интересом рассматривать дверь, и, вероятно что-то разглядев, стал тереть её рукавом, пока на двери не проступила какая-то надпись.
Он откашлялся и громко сказал:
— Тут написано: «Осторожно, злая собака. Скажи пароль и проходи».
Привалившийся к скале Пилигрим Чук устало поинтересовался:
— Чё-то я не понял. И в чём тут замес?
Пендальф отмахнулся от карапуза:
— Да тут всё просто. Говоришь пароль и проходишь.
Пендальф отступил от двери на несколько шагов и принялся махать руками, как заправский иллюзионист:
— Сим-сим — откройся, сим-сим — отдайся! Дверь даже не скрипнула.
Пендальф, озадаченный, подошёл поближе, нарисовал куском обугленной деревяшки ухо и повторил туда своё заклинание:
— Сим-сим — откройся, сим-сим — отдайся! Мерин Гек с тупой ухмылкой поделился своими впечатлениями с окружающими:
— Прикольная калитка. Может, надо волосы из бороды подёргать, когда заклинание говоришь?
— Я тебе лично надёргаю волос из одного места плоскогубцами!!! — пообещал Пендальф, даже не оглянувшись на «юмориста». — Хотя идея в чём-то правильная. Наверное, нужно куда-нибудь жетон опустить или карту магнитную.
Гек, воодушевлённый своим первым успехом рационализатора, предложил ещё один вариант:
— Может, её, типа, динамитом?
Тут уже Пендальф не выдержал! Он двинулся на Гека, старательно выговаривая тому прямо в лоб:
— Каким динамитом? Весь динамит на рыбалке извели. Я же тебе говорил, червей накопать и кашей прикормить с вечера. На фиг ты стал с утра прикармливать? И не кашей, а динамитом?
Неподалёку от все ещё неприступной двери Сеня прощался с лошадью, пытаясь обнять её. Лошадь попалась крупная, и Сеня еле доставал ей до седла. Кобылка меланхолично и незаметно для Сени шарила мордой по его карманам в поисках жратвы, пока тот, вцепившись в передние ноги и поминутно всхлипывая, втолковывал абсолютно не сентиментальной животине что-то на тему: «Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу».
— В подземный город не пускают собак, лошадей и китайцев с детьми. Лошадка-а-а-а-а. Цоб цабе.
Фёдор постоял, глядя на эту картину, потом запустил камешком в наглую лошадиную морду и оборвал причитания приятеля:
— Забей, Сеня. Лучше девчонку себе найди, а лошадь давай отпустим. Хотя нет — собаке — собачья смерть, а лошади — лошадиная. Гляди, что сейчас будет! Меня Пендальф научил!
Фёдор достал из кармана кисет, мастерски скрутил цигарку, подкурил от завалявшегося в кармане коробка спичек и вставил лошади самокрутку прямо в зубы. Та несколько раз пыхнула сигаретой — карапузы внимательно наблюдали за процессом, Фёдор даже задорно подмигнул Сене: мол, учись! Но прошла минута, затем другая, а лошадь, казалось, с каждой минутой чувствовала себя не только не хуже, а наоборот — все лучше и лучше. Карапузы стояли, тупо уставившись в лошадиную морду, пока коняшка не начала истерично ржать. Голова её тряслась, с губ срывалась пена, передние ноги её подкосились, кобыла упала на колени, не прекращая идиотского ржания, постепенно выродившегося в тонкое повизгивание.
Фёдор непонимающе помотал головой, а потом заявил:
— Фигня какая-то получается!!! Одна капля никотина убивает лошадь, но в то же время — минута смеха продлевает жизнь на два часа. То есть если я курю, получается… получается… тьфу, блин… лажа какая-то…
Он плюнул себе под ноги, развернулся и пошёл прочь.
Глава восьмая.
НОРМАЛЬНЫЕ ГЕРОИ ВСЕГДА ИДУТ В ОБХОД
Учись, сынок, а то так и будешь
всю жизнь ключи подавать.