Братва. Пощады не будет
Шрифт:
Не удержавшись, сунул руку в бельевой ящик комода. Почему-то почти все люди обычно под бельем прячут самое сокровенное. Так и есть – под рубашками рядом с пухлым бумажником нащупал револьвер. Это оказался «наган» сорок третьего года выпуска с навинченным на конце ствола цилиндриком глушителя. Откинул крышку барабана. Медные птенчики смерти тускло поблескивали во всех семи гнездах.
Что ж, думаю, эта «фигура» нужна мне не меньше, чем Могильщику. К счастью, мы никогда не были кентами, и с его интересами я считаться не обязан. Сунул «наган» за брючный ремень сзади.
И как раз вовремя – Вадим уже входил в комнату, неся на вытянутых руках расписной жостовский поднос с холодными закусками и бутылкой «Арарат» посередине.
Через час, когда две трети золотой жидкости из литровой емкости благополучно перекочевали в наши желудки вместе с немудреным овощным салатом и дежурными бутербродами из хлеба, сыра и колбасы, Могильщик удовлетворенно откинулся в своем допотопном кресле и щелкнул крышкой портсигара, доставая два «косяка».
– Пыхнем, Монах. Жизнь плотно забита неожиданностями, как эти папиросы анашой. Так что давай расслабляться. Может, это последний кайф, что мы словим...
– Рановато ты копыта отбрасывать собрался, – усмехнулся я, закуривая предложенную «беломорину». – Я вот выходить в тираж в обозримом будущем не намерен. Кстати, откуда пошла кликуха Могильщик?
– Не в курсе? Я ведь по воле могильщиком вкалывал. А попросту – землекопом на кладбище. Стольник в день, как с куста. Золотая жила, но и соблазнов вагон с двумя тележками. – Вадим щелкнул прокуренным ногтем по стакану. – Там и пристрастился к этому делу... А может, просто гены деда-алкаша проснулись. По пьянке и жену порешил. А на следствии выяснилось, что зазря ревновал – не изменяла Наташка... Ты ведь тоже за «мокруху» парился? Расскажи, что почем, все одно тебя никуда не отпущу... на ночь глядя. Под травку истории слушать – самый кайф.
– Рассказывать тоже. – Я взял из раскрытого портсигара новую папиросу. – Слушай, если охота. Но заранее предупреждаю – коли заснешь, разбужу ударом в челюсть. Тогда без обид – сам напросился, а вспоминать я люблю обстоятельно.
Марихуана возымела свое обычное действие – тело ощущалось как нечто чужеродное и малозначительное, а мысли плавно и стройно кружились в ласково-теплом тумане, ненавязчиво-мягко окутывающем сознание. В таком состоянии время и пространство перестают существовать, и поэтому я с необычайной легкостью перенесся в прошлое, которое виделось так ясно и отчетливо, словно не прошло с тех пор томительных тринадцати лагерных лет.
Глава 2
Неожиданно хлынувший мелкий сентябрьский дождь освежил разгоряченное лицо.
Я остановился у шестиэтажного здания ЦУМа и взглянул на себя в витрину. Модный симпатяга. Светлый костюм и черная расстегнутая кожаная куртка неплохо гармонировали с моим загорелым, чуть скуластым лицом.
Огляделся. Место будто подходящее. Людно и рядом стоянка автомашин. Подошел, фланируя, к киоску «Союзпечать» и стал разглядывать выставленные на стенде марки какой-то недоразвитой африканской странешки.
Сегодня должно выгореть... Уже два дня ребята ждут в гараже. Если опять сорвется, Мохнатый по головке не погладит. Хотя скорее всего погладит, но после этого вряд ли встанешь без посторонней помощи.
Щелкнул газовой зажигалкой, закуривая. Душистый болгарский табак хорошо бодрил, давая нервам разрядку.
К стоянке подкатили лимонные «Жигули». Фигура водителя, невзрачного мужичонки в широкой блинно плоской кепке, скрылась в ЦУМе. Я отбросил сигарету и пересек улицу, направляясь к машине. Наверно, хозяин отлучился ненадолго, но рискнуть стоило. Тянуть в таких делах хуже некуда – перегораешь и теряешь уверенность в себе.
Еще издали заметил, что кретин в кепке даже не позаботился поднять боковое стекло. Подойдя, уверенно просунул в дверь руку, дернул рычажок и открыл дверцу. Стараясь не глазеть по сторонам, чтобы не сбиться с ритма из-за чужого взгляда, натянул резиновые перчатки телесного цвета, поднял капот и запустил мотор.
Машина взяла с места рывком. Увидел бегущего по тротуару хозяина «Жигулей». Он что-то кричал, размахивая руками.
– Погуляй пешочком, папаша. Для здоровья пользительно, – мои губы дрогнули в полуулыбке. – Все, Дело выгорело. Мохнатый будет доволен.
Самое сложное позади. Осталось отогнать машину в гараж на окраине города, где ребята заменят госномера, ночью пошоферить – и можно расслабиться на всю катушку до следующего дела.
Вдруг, взглянув в зеркало на ветровом стекле, увидел шедший за мной милицейский «коробок» ПМГ. Что это? Случайность? Или...
Резко свернул с проспекта на боковую улочку. «ПМГ» не отставал.
Руки в тонких перчатках стали влажными. Дьявольщина! Научились менты оперативности. Со злостью вдавил педаль газа, выжимая из мотора предельную скорость. Но менты висели на хвосте как приклеенные. Ясно – наверняка у них стоит форсированный двигатель.
«Долго так не продержаться! – в душе колыхнулось отчаяние. – Перекроют дороги – и финита ля комедия. Надо бросать машину и уходить на своих двоих».
Проезжая мимо проходного двора, до упора нажал на тормоз, нимало не беспокоясь, что может полететь коробка скоростей. Раздался страшный скрежет, автомобиль остановился. Я выскочил и, срывая с рук перчатки, ринулся в проходной двор. Через минуту был на соседней улице. Сбавил ход с бега на шаг.
Кажется, пронесло, – вздохнул с облегчением, подняв руку навстречу «Волге»-такси.
– Куда вы так торопитесь, молодой человек?! – услышал насмешливый голос сзади.
Круто обернулся. Передо мной стояли запыхавшиеся старшина и сержант в милицейских формах. Они разом шагнули, оказавшись у меня по бокам, и профессионально-жестко взяли под локти.
– Что ж вы «жигуленок»-то без присмотра бросили? – усмехнулся старшина. – Уведут, не ровен час. Ведь такие хваты пошли – на ходу подметки рвут. Да сами знаете?..
Сержант рассмеялся шутке:
– Остряк ты, Палыч. Ну, повели его, что ли?