Братья Дуровы
Шрифт:
поводу. Под стать ему был «профессор черной магии» Ринальдо. По¬
являлся он в сомнительной чистоты фраке и шапокляке, говорил на
тарабарском языке, изображал иностранца, показывал простые кар¬
точные фокусы, вытаскивал шелковые платки из собственного рта
и творил разные немудрящие чудеса своей «волшебной» палочкой.
Остальные артисты труппы тоже не блистали талантами. По¬
учиться у них нечему было. Но братья не оставались в бездействии.
Они
и в роли ассистентов Ринальдо. Последнее даже служило некоторым
отдыхом и в то же время помогало постичь секреты фокусника.
«Все пригодится» —утешали себя братья, когда хозяин балагана
приказывал им выступать на подмостках в столь различных амплуа.
Гораздо труднее было переносить бедственный быт. Все мужчины
труппы, все шестнадцать человек, помещались в одной комнате без
каких-либо признаков мебели. Голодные, холодные, усталые после
целого дня работы в балагане, люди валились прямо на голый пол и
тут же засыпали, накрывшись случайным тряпьем.
Дуровы сознавали, что попали в омут. Хуже всего было то, что
вместе с другими балаганщиками они повадились проводить свобод¬
ное время в трактире. Там, перед захмелевшими купчишками можно
было показать «экстраординарные» номера: проглотить столовую
ложку горчицы или чайную перца, за что получить в награду двугри¬
венный. За ту же сумму выпивали и рюмку керосина, чернил или
лампадного масла, и уж совсем за гроши развлекали посетителей ак¬
робатическими штуками.
Трактир манил не только добавочным заработком, чтобы насы¬
тить тощий желудок. Юноши Дуровы стали посещать это злачное ме¬
сто и по другой причине. Их захватила любовь, закрутила вихрем и
столкнула с пути, по которому они до сих пор шли вместе и дружно.
По прошествии многих лет оба брата, уже вполне взрослые, вспо¬
минали то время в Твери, как время серьезнейших перемен и пере¬
лома в их жизни. Можно думать, что тогда же образовалась первая
трещина в их отношениях.
Мемуарные записи обоих Дуровых позволяют представить кар¬
тину тех дней. Размолвка братьев, по-видимому, началась с самой
банальной ревности.
«...Наши закулисные нравы были чисты,— писал Анатолий Ду¬
ров о том времени.— Впрочем, в стенах цирка безнравственность
считается редкостью, хотя посторонний наблюдатель всегда почему-
то склонен предполагать, что за нашими кулисами грязно и мерзко.
На самом деле скромность наших дам может быть даже названа заме-
нательною, хотя, йойёчно, в семье
исключения... Постоянные заботы об усовершенствовании своих спо¬
собностей отдаляют представительницу арены от мысли заняться
интригами в материальном отношении, хотя бы даже и выгодными,
но не продолжительными. Она превосходно знает, что жизнь, испол¬
ненная кутежа, разврата, приохотит ее к праздности, она обленится,
потеряет свое положение в цирке, перестанет первенствовать, и тогда
она совершенно беспомощна».
Но особа, увлекшая юношей Дуровых, была далека от цирка.
Деликатно ее называли «арфисткой», она пела в трактирном хоре.
Из своей среды она выделялась лишь тем, что была молода, красива,
обладала хорошим голосом.
Братья соперничали в наивных ухаживаниях. Подносили даме
своего сердца сласти, яблоки, апельсины, которые получали от трак¬
тирных посетителей за свои сальто-мортале и несложную клоунаду.
Дама принимала дары, оставаясь равнодушной к обоим поклон¬
никам. Это не мешало им горячо ревновать ее друг к другу, что еще
сильнее разжигала «она» для собственного развлечения.
Чтобы избавиться от сердечных страданий, Владимир бежал из
Твери. Вернее, из-за полного отсутствия денег, пешком по шпалам
побрел в родную Москву... Но отступление старшего брата не принес¬
ло Анатолию желанного успеха: арфистка предпочла его какому-то
богатому купчику.
— Очень мне нужны твои жалкие гроши! — бросила она влюб¬
ленному юнцу на прощание.
Это было больно и оскорбительно. Тяжело переживая драму своей
первой любви, Анатолий в отчаянии бросился к тому, от чего до той
поры стойко удерживался,— к водке...
Еле добравшись из трактира домой, Анатолий затеял ссору с за¬
булдыгами балаганщиками, в схватке с ними потерпел поражение и
в довершение всего был ими ограблен до нитки.
Только «человек-каучук» посочувствовал бедному юноше, когда
с того слетел хмель. Пожурил его, дал добрый совет:
— Уходи от нас, если счастья себе желаешь! Нехорошие мы лю¬
ди. Не оставайся у нас ни минуты, чтобы совсем не пропасть. Ты еще
молодой, может, к делу какому-нибудь приспособишься...
Анатолий решил послушать совета, попросил у Валыптока рас¬
чета.
— Чего? — заорал хозяин.— Расчета... Да что ты, полагаешь,
что я только на одну ярмарку тебя взял? Нет, ты послужи, а я по¬
смотрю, на что ты годен, и тогда скажу, сколько ты заслуживаешь.