Братья и сестры в Реестре
Шрифт:
К чести особиста, он не потерял лица, не попытался сбежать. Даже пощады не попросил.
Нет.
Его лицо снова стало по-знаменцевски умильным, словно старик оказался в родной стихии. Он разом лет на десять помолодел, удивился Каспер.
— Вылезайте из шкафа, Олег. Вы же взрослый человек, ей-богу!
Олег понял, что начисто утратил инициативу и, выбираясь из шкафа, почувствовал странное сочетание злости и растерянности.
Коротышка попятился:
— Ежилец меня сдал? Ну конечно!
— Он не виноват, —
Звуки собственного голоса стряхнули оцепенение, и он рванулся к коротышке, схватил за грудки и чуть ли не поднял над землёй:
— Гони ключи от аркана, старый обмудок.
— А то что?
— Прибью нафиг… гниду.
— Нет.
Олег отпустил старика на ноги и влепил могучую оплеуху. Голова старика дёрнулась в обратную сторону.
— По-хорошему прошу.
— Нет.
Каспер ткнул негодяя в нос. Полилась кровь.
— А если так?
— Нет.
Олег озверел. Он от души врезал Порфирию кулаком в мягкий живот. Тот согнулся, хватая ртом воздух. Не дожидаясь, пока старик оклемается, Олег провёл прямой удар в скулу. Потом в бок. Наконец, толкнул в грудь, отчего особист опрокинулся навзничь, стукнувшись затылком о паркет. Его пегие волосы растрепались. Дыхание сделалось тяжёлым. Из носа текла кровь. На пигментной щеке наливалась гематома. Выглядел магистр Покрова тайны так, как будто был готов отчалить в страну вечной охоты.
Не подох бы!
Олег опустился на колени и склонился над упрямым стариком:
— Я не хочу вас убивать. Но если придётся… Уж поверьте, убью не глядя.
— И будете потом… кха… искать крохотный ключ… кха-кха… в большом враждебном городе?
Порфирий откашлялся и поманил Каспера. Тот наклонился почти вплотную к лицу особиста.
И в следующий же момент заорал от дикой боли. Мерзкий старикашка вцепился ему в щёку, и теперь не просто держал мёртвой хваткой. Нет! Он принялся со всей мочи жевать.
В глазах у Олега потемнело. Порфирий немедленно воспользовался заминкой противника и пробил ему тройной в печень — пусть по причине преклонного возраста и не очень сильно, но зато очень больно.
Пробил и немедленно отпихнул Каспера в сторону.
Олег повалился на бок, одновременно крича и пытаясь отдышаться. Никогда раньше он бы не мог подумать, что такое сочетание вообще возможно!
Порфирий со стонами и кряхтением поднялся на ноги и принялся остервенело пинать своего противника по рёбрам.
Одновременно он шарил в карманах пиджака, пока не отыскал голофон. Оставив Олега в покое, старик набрал нужный номер:
— Группу… кха-кха… группу быстрого реагирования по моему адресу. Немедленно. Что? Я разве неясно выразился? Мигом!
Завершил вызов и посмотрел на Олега:
— Прежде чем бить стариков, сначала научись драться. Щенок!
Его зубной протез был весь в олеговой крови.
***
Естественно, Каспер не оставил попыток освободиться. Каждую ночь он осознавался в Воронежполисе. Почему не на квартире коротышки? Потому что тот не дурак и съехал после первого же нападения.
Пропал и Ежилец. Зато Олег на своей шкуре почувствовал, каково это, когда против тебя ополчилась вся правоохранительная система мегаполиса.
Он бы ни за что раньше не подумал, что в городе столько полицейских дронов! Они жужжали везде. Совались к каждому прохожему камерой в лицо. В памяти каждой машины было фото непокорного гипа.
Вдобавок выяснилось, что в полисе огромное количество дактилоскопических датчиков — чуть ли не в каждой дверной ручке. И они соединены в единую информационную сеть. И «пальчики» Каспера тоже в системе. Стоило ему за ухватиться за что не надо, как система поднимала тревогу, и к месту срабатывания неслась группа реагирования.
Так Олега винтили четыре раза.
В первое же утро после неудачного побега напротив олеговой камеры повесили… камеру. Видеонаблюдения. Так что в момент каждого исчезновения Каспера из клетки город немедленно становился на уши по тревоге: гип на свободе, смотрите в оба!
Так продолжалось неделю. Доведённый до ручки Олег уже подумывал смотаться куда-нибудь за гранатами, а то и вовсе — за бомбой, чтобы устроить в ненавистном городе взрыв. Или раздобыть стрелковое оружие и отмочить перестрелку на городских улицах. Нет, лучше взять в заложники какое-нибудь важное лицо.
Его собственное лицо дёрнуло болью.
Пожёванная старым особистом рябая щека жутко ныла до сих пор, хотя медсестра из УКСИН перевязала рану в первый же день.
Метания пленного гипа прекратил… Порфирий Знаменцев. Зубастый старик. Собственной персоной.
Он явился ранним вечером, седьмого октября. Синяки на землистом лице ещё не сошли, но уже сделались жёлтыми. Особист дождался, пока офицер КСИН отопрёт дверь камеры, и зашёл, держа плащ перекинутым через согнутую руку.
Присел на уголок нар. Олег, который лежал, укрывшись простынёй и строил очередные планы по освобождению, аж рассмеялся от неожиданности.
Старик посмотрел на своего пленника долгим взглядом:
— Ну и долго вы будете с нами воевать, Олег?
— Как положено. До победного конца.
Старик закряхтел, устраиваясь поудобнее на уголке лежака:
— Нет. Вы просто раз за разом будете повышать ставки. До тех пор, пока нам не придётся вас просто устранить.
— Ну вы даёте! Сажаете в клетку ни за что. Без объяснения причин. Как, блин, канарейку какую. Зачем — тоже непонятно. Ни одна сволочь и словом не обмолвилась, чего от меня вообще надо! И после этого ждёте, что я не буду сопротивляться?