Братья Карамазовы. Том III. Книга 2
Шрифт:
И честь, и счастие, и все мои утехи!
Искати вас мое желанье протекло,
Вы светлы таковы и ломки, как стекло.
Не буду воздыхать о вас на свете боле,
Не подвергаюся я больше вашей воле.
Вы тщетно силитесь принудить сердце пасть,
Являя божиих врагов и честь и власть.
На них бог яростно десницу простирает
И беззаконников ногами попирает.
Хотя не мнят они, что правда им грозит,
Внезапный их удар повергнет и сразит.
Ненасытимый
Противу божиих рабов в гоненьи твердый,
Ты скоро счастливой судьбы узришь конец!
Пьер Корнель
«Поливект»
(Трагедия)
(1642 г.)
Дело: спасение России от тирана, которое он собирался возглавить, не давало покоя Алексею Федоровичу. Оно стремительно вытеснило все другие его переживания, связанные с посещением Лувра, и разговором с Евой Александровной. Он думал о Николае II и пришел к выводу, что должен дать ему последнюю надежду на благоприятный исход. Ощущение жизни всегда порождает чувства на лучшее будущее. И поэтому мысль еще раз призвать ненавистного им Самодержца к совестливому покаянию не стала для него открытием. Подойдя к конторке, взяв нехотя бумагу, чернила, на секунду задумавшись, словно дав себе паузу для перехода из состояния умиротворения в бунтарское, он начал писать:
Письмо к Николаю Романову, бывшему царю и настоящему душегубцу
Российской империи
С наивной верой в тебя, как в отца народа, я мирно шел к тебе с детьми твоего же народа.
Ты должен был знать, ты знал это.
Неповинная кровь рабочих, их жен и детей-малолеток, навсегда легла между тобой, о душегубец, и русским народом. Нравственной связи у тебя с ним никогда уже быть не может. Могучую же реку сковать во время ее разлива никакими полумерами, даже вроде Земского Собора, ты уже не в силах.
Бомбы и динамит, террор единичный и массовый над твоим отродьем и грабителями бесправного люда, народное вооруженное восстание, – все это должно быть и будет непременно. Море крови, как нигде, прольется.
Из-за тебя, из-за твоего всего дома – Россия может погибнуть. Раз навсегда пойми все это и запомни. Отрекись же лучше поскорей со всем своим домом от русского престола и отдай себя на суд русскому народу. Пожалей детей своих и Российской страны, о ты, предлагатель мира для других народов, а для своего – кровопийца.
Иначе, вся имеющая пролиться кровь на тебя да падет, палач, и твоих присных.
Алексей Карамазов.
P. S. Знай, что письмо это – оправдательный документ грядущих революционно-террористических событий в России.
20/7 февраля 1905 г.
Когда Алексей Федорович, излил на бумагу всю свою ярость, в нем наступило опустошение. Тогда страсть вырвалась наружу и ему был просто необходим объект, на котором он удовлетворил бы этот призыв нахлынувших безумных чувств.
Ева?!
Но кто она?
Нечистота, взывающая к пороку?
Трудность к воплощению мечты?
ПОЛИВЕКТ
Действиие Четвертое
(Явление Второе)
Стражи отступают в глубь сцены. Полиевкт.
Полиевкт
О, страсти нежные! Зачем вы душу жжете!
Источник сладостный блаженства бытия!
Постыдная любовь к земной красе и плоти —
Зачем вы вновь со мной – ведь вас отринул я!
Что почести людей? Пристрастья? Развлеченья?
Их радостный наряд,
Как яблоневый сад,
Навек исчезнуть им легко в одно мгновенье,
Им свойственно стекла блистанье и горенье,
Но хрупкостью стекла они блестят!
Так не надейтесь же, что я о вас вздыхаю,
Напрасна ваших чар бессильных красота,
Пусть, в роскоши своей тщеславной утопая,
В стране живут враги спасителя Христа!
Но и на них господь свой мудрый меч подъемлет,
Страшат превратности владык!
Он – судия, чей грозный лик
Счастливцев ужасом объемлет!
Неотвратимый рок не дремлет,
И близится нежданный страшный миг!
О, кровожадный тигр! О, Деций нечестивый!
Господь тебя терпел – твой жребий был сокрыт,
Но близится к концу твой гордый век счастливый —
Вам скиф за христиан и персов отомстит!
Намечен час, и он наступит, неминучий,
Ничто владыку не спасет!
Гром на главу его падет!
Уже нависла кара тучей —
Не отвести удар могучий!
Готово все – возмездие идет!
Пусть гневный Феликс мне расправой угрожает,
Велик соперник мой, а я отныне слаб!
Пускай, меня убив, ему он угождает,
Он любит власть свою, но властвует, как раб!
Погибнуть я готов – мне радостна кончина,
Я не жалею благ земных,
Давно отрекся я от них,
Я дал обет христианина,
И мне отныне Паулина —
Препятствие во всех намереньях моих?
О, радости святых, небесных наслаждений!
Восторг живых сердец, способных их принять!
О, дивный трепет душ! Блаженство просветлений
Спасенье от страстей! Святая благодать!
Вы обещаете, что, позабыв невзгоды,
Мы благо вечное найдем,
Как счастья, мы кончины ждем,
Как рокового перехода
Туда, где не хотят свободы
И не жалеют ни о чем!
Гори во мне, огонь святой, неугасимый!
Теперь не страшно мне увидеться с любимой —
Я вижу милый лик, но в сердце новый свет,
И прежних чар любви в свиданье этом нет!
Мой просветленный взор в ее прекрасном взоре
Не видит повода для страсти и для горя!