Братья: Кирилл и Мефодий
Шрифт:
Через несколько лет они переехали в Болгарию и стали известными писателями. Одного звали Константин Преславский, другого — Григорий Пресвитер Мних.
Не ожидал Мефодий, что так быстро иссякнет жизнь, уйдет уверенная твердость из рук.
Хотелось умереть на родине. Поехать на Олимп и там прожить в спокойных раздумьях последние месяцы.
Но он дал слово своим ученикам вернуться.
Мефодий возвратился в Велеград летом 884 года.
Там он удалился от шума и вместе с любимыми своими
Он уже с трудом поднимался с постели и писать сам не мог. Рядом сидели два священника-скорописца, Мефодий им диктовал. Уставал один, принимался записывать другой.
Мефодий спешил: надо было успеть осуществить задуманное.
Таяли снега.
Апрельское солнце нагревало крыши, и от них к небу поднимался легкий пар.
Работа была закончена.
Любимые ученики не покидали Мефодия.
Он подозвал к себе двоих: Горазда и Климента.
— Тебе, Горазд, как и прежде, я поручаю наше дело здесь, на моравской земле. А тебя, Климент, я знаю, притягивает Болгария. Иди же туда, после моей смерти ты надобен там.
4 апреля 885 года в вербное воскресенье, за три дня до смерти, Мефодий попросил учеников перенести его в церковь.
Церковь была заполнена народом. Вокруг нее тоже стояли люди. Не пришел лишь князь Святополк.
В этот день Мефодий обратился к моравскому народу с прощальным словом.
Он предупреждал о тяжелых испытаниях, которые придется перенести в будущем.
— Я не молчал из страха, — говорил он, — я всегда бодрствовал на страже и теперь говорю вам: будьте осторожны, охраняйте сердца ваши и братьев ваших… Дни мои сочтены… Не страшитесь тех, которые хотя и убивают тело, но не могут погубить душу… Вы им противоустойте!
13 лет назад в чужом Риме поклялся он умирающему брату довести до конца борозду на поле славянского просвещения и жил до тех пор, пока не была закончена та борозда.
6 апреля хоронил народ своего учителя.
Никого так прежде не провожали в Велеграде: ни князя, ни знатного воина. Плакали ученики, плакали жители, пришедшие из деревень, плакали горожане.
Лишь на год пережил Мефодия император Василий.
Во время охоты он выследил оленя колоссальных размеров. Василий выстрелил из лука, и впервые стрела не попала в цель.
Рассвирепевший олень бросился на знатного всадника, поддел его рогами под шитый золотом пояс и сорвал с седла.
16 миль он тащил тело императора на своих рогах, цепляя его за кусты и ветки деревьев.
Наконец одному из стражников удалось перерубить царский пояс мечом, и царь Василий упал без сознания на землю. Олень же унесся в горы.
Придя в себя, Василий приказал арестовать спасителя и подвергнуть его пыткам. Он решил, что стражник поднял меч не для того, чтобы спасти своего василевса, а чтобы убить его.
Через десять дней Василий умер.
Не стало Мефодия, и Вихинг захватил церковную власть.
В то время в Риме снова сменился папа.
Вихинг направлял туда один донос
Новый папа поверил другу управителя Моравии и Паннонии.
«Много мы удивляемся, слыша, что Мефодий стремился к лжеучению, — писал папа в своем послании, — и если это так, то мы осуждаем его заблуждения».
Оттуда, из Рима, снова, и теперь уже на несколько веков, пришел запрет на славянские книги в Моравии.
А в Велеграде, столице моравских славян, полетели эти книги в огонь.
Ученики Кирилла и Мефодия сопротивлялись. Их поддерживал народ.
В любой момент могло начаться восстание.
Ночью княжеские воины врывались в дома сторонников народного просвещения. Воинами руководил Вихинг.
Стариков избивали без пощады, требовали от них отречения.
Молодых продавали в рабство.
В одной только Венеции византийский посол выкупил около двухсот учителей моравского народа. Посол увез их на корабле в Константинополь, а оттуда они перешли в Болгарию, чтобы продолжить дело Кирилла и Мефодия.
Самых близких к братьям учеников: Горазда, Климента, Ангелария, Наума и Лаврентия — заковали в цепи и истязали в темнице.
Потом немецкие воины, приставив к их спинам копья, гнали учеников из города.
Изгнанные из Велеграда ученики стали совещаться.
— Надо уходить за пределы страны нам всем, — уговаривал Ангеларий. — Моравия не единственная земля, где живут славяне.
И хотя Горазд был согласен с ним, понимал, что просвещение можно продолжать и в других землях славян, не мог он покинуть Моравию в эти страшные дни.
— Я останусь здесь, как завещал мне учитель. Останусь, даже если сегодня вечером суждено мне погибнуть, — сказал Горазд. — Вы идите в Болгарию, а я соберу уцелевшие книги и, если буду жив, продолжу дело Мефодия.
Трудно было прощаться ученикам.
Трое: Климент, Наум и Ангеларий — пошли к Дунаю. Двое: Горазд и Лаврентий — повернули назад.
Болгарию считали когда-то дикой страной, а про болгарский народ рассказывали, что живет он скотоподобно. Еще недавно в Риме и Константинополе потешались над письмом болгарского даря Бориса к римскому папе. Советовался Борис, в какое время дня его народу положено есть и пить, какие блюда готовить, как следует вести себя дома и в гостях, просил прислать выкройку штанов.
Прошло лишь двадцать лет, и стала Болгария мощной державой.
Царь Симеон пригласил лучших мастеров и украсил свою столицу Преслав.
Болгарские писатели перевели на родной язык с греческого да латыни лучшие книги мира. А были те писатели учениками знаменитых братьев. И каждый из учеников становился учителем болгарского народа. Один лишь Климент, поселившийся в Охриде, обучил грамоте больше трех с половиной тысяч человек. Создавались болгарские стихи, болгарские повести. Болгарский народ спешил записать свою историю. Даже царь Симеон писал книги.