Братья наши меньшие [Мы вовсе не такие]
Шрифт:
Дейли, эта «малышка» или «озорной дьяволенок», как ее любовно называет дрессировщик, снова соскочила со своего места и бегает по арене.
— Дайте-ка я попробую загнать ее на место! — говорю я.
Однако Дейли, по-видимому, еще не принимает меня всерьез.
На мои выкрики и хлопанье бичом она не обращает никакого внимания, она даже не удостаивает меня взглядом — точно я невидим. Дейли смотрит мимо меня на своего хозяина, который выходил и выкормил ее. Она даже раскрывает свою пасть — я чуть не написал «ротик» — и испускает звуки, напоминающие мяуканье. Кажется, что она жалобно и с укором спрашивает:
«Папа, что нужно этому чужому дядьке у нас в клетке?»
Ее носик при этом морщится, мордочка покрыта короткой желтой шерстью, словно бархатом, а сам «пятачок» совершенно розовый и нежный, как у светлой домашней кошки. Я бы ее мог, наверное, крепко полюбить, эту малышку Дейли. Но полагаю, что мои чувства остались бы без взаимности…
Ее мать, Дейзи, тем временем особенно злобно шипит в мою сторону и оттуда, со своей тумбы, замахивается на меня лапой. Дейзи скандалистка от природы, а вовсе не оттого, что испортила себе нервы, родив в неволе двух своих детенышей — Дейли и Цейлона. Да и от материнской любви сейчас уже мало что осталось. Шипит она просто так, из-за дурного характера. Когда расшалившаяся Дейли пробегает мимо нее, она, выпустив все когти, запускает их ей в спину, да с такой силой, что у любого из нас в подобных обстоятельствах вместе с куском костюма оказался бы вырван добрый кусок кожи. Но таково уж обхождение у тигров. И если какому-нибудь дрессировщику в течение четырех недель приходится носить свою руку на перевязи, то это вовсе не означает, что на него «напали». Чаще всего это бывает результатом совершенно обычного выяснения отношений с тигром, когда не совпадают мнения. Ну а рука? Что ж… Тигриные когти рассчитаны на шкуру тигра, а не на непрочную человечью кожу…
Многие тигриные мамаши разрешают людям брать в руки своих детенышей, ласкать их, играть с ними, а потом отдавать им обратно. Но осторожности ради их перед тем, как отдать, натирают сеном, взятым из материнской клетки, чтобы мамаша из-за «чужого» запаха, чего доброго, их не загрызла.
Различие между тигром и львом особенно заметно во время брачного периода. С «владыкой пустыни» в такие дни лучше не связываться. Куда деваются его инертность и лень! Подходить к нему следует с величайшей осторожностью. Совсем обратное мы видим у «владык джунглей»: у них во время брачного периода, как у тигриц, так и у тигров, начинает проявляться подчеркнутая потребность в ласке, они становятся добрыми и контактными. Даже те, которые никому не разрешали до себя дотрагиваться, в такие дни подходят к самым прутьям клетки и урча трутся об руку и просят их погладить. Лев, как правило, по мнению известного дрессировщика Тогара, «личность» высокопорядочная, с простым и понятным, обычно неизменчивым складом характера. Как только он вырастает из детского возраста, в нем проявляется какая-то прямо-таки барская надменность; шутить, играть и беситься он считает для себя уже невозможным, чем-то ниже своего достоинства. Львица несколько игривее, но до тигра ей далеко. Тигр — ярко выраженный холерик. В душе он мягок и ласков, но запальчив, и из-за малейшего пустяка в нем может вспыхнуть внезапная злоба. Тогда он с грозным рыком кидается навстречу объекту своего недовольства с таким видом, будто собирается проглотить весь мир. Но таким вот устрашающим рыком и молниеносным ударом лапы, вооруженной страшными когтями, тигр обычно и ограничивается: злость его проходит, он «спускает пар» и через минуту уже готов снова ласкаться. Разумеется, бывают и более серьезные случаи нападения на дрессировщика, однако даже такой «короткий» приступ злобы представляет порой очень серьезную опасность для человека. Лев же, по утверждению того же Тогара, более злопамятен. Он как бы затаивает и вынашивает в себе свою злость до определенного момента и тогда уж нападает всерьез.
Я подхожу поближе к маленькой Дейли. По правде говоря, она не такая уж маленькая: размерами она не отличается от всех остальных. Но в сердце своего приемного отца она осталась все той же «малышкой», которую он выкормил и выходил у себя в доме. Ее и ее братика — Цейлона.
— Вот видите, какая она нежная, — говорит Гаупт, — видите, как она хочет, чтобы я ее погладил, и Цейлон тоже. Подойдите-ка, доктор, к Цейлону и погладьте его, пока он в хорошем настроении. Он еще не понял, что вы вовсе не член нашего семейства.
Я почесываю мощную тигриную голову. Это нечто совсем иное, чем чесать за ушком у домашней кошечки! Но через минуту, заметив, что тигр забеспокоился, я благоразумно отступаю на несколько шагов назад.
— Правильно сделали, — одобрил Гаупт. — Вот сейчас он только заметил, что вы, собственно говоря, не имеете к нему никакого отношения. Еще момент, и он мог бы показаться вам не столь приветливым!
Цейлон и Дейли, выкормленные собакой-кормилицей, считались самыми ручными в группе. И тем не менее я уверен: если бы мне пришлось в течение длительного времени работать с этой группой тигров, то именно с ними двумя у меня были бы самые серьезные трудности. Все остальные взрослые животные, хотя рычат на меня и, возможно, с удовольствием бы занялись мной основательно и всерьез, тем не менее меня боятся и отступают, когда я к ним приближаюсь. Для Цейлона же и Дейли ничего не значит, что человек к ним подошел слишком близко, более того, даже дотрагивается до них рукой, гладит. Они и сами охотно подбегут к человеку — они ручные. Но в то же время они его не боятся. Что же касается привязанности детских лет, то у хищных животных на нее полагаться нельзя. Притом это отнюдь не признак коварства или неверности, это просто заложено в тигриной натуре. Ведь даже тигрица-мать обращается со своим выросшим потомством как с соперниками или настырными, досадными конкурентами по добыче пищи. Ни о какой материнской любви тут уже и речи быть не может — она улетучивается, как дым.
Так, у Гауптов однажды был лев, который ездил верхом на лошади по манежу. Этого льва в детстве выкормила маленькая фокстерьерша, и животные остались трогательно привязанными друг к другу. Дрессировщик заметил, что этот роскошный, увенчанный пышной гривой лев гораздо спокойнее работает на манеже, если его маленькая «мамаша» при этом присутствует. Публика зачастую выражала протест, жалея «несчастную собачку», которая «дрожала от страха», стоя на манеже в таком грозном соседстве. Чтобы разубедить самых негодующих, Гаупт после представления приглашал их за кулисы, где хватал фокстерьершу за шиворот и совал в клетку со львом. Через секунду собачка уже лежала, нежно прижавшись к своему «сыну», а тот умиротворенно ее облизывал огромным языком. Но поскольку этот шершавый, как рашпиль, язык порой причинял собачке неудобство и даже боль, то она иногда взвизгивала и дерзко хватала льва зубами за шкуру. Удивительные и вызывающие полнейшее восхищение у зрителей сцены. И тем не менее все это закончилось плачевно: в один прекрасный день лев все-таки загрыз свою маленькую кормилицу и сожрал. Так почему же ждать от тигров и львов, что по отношению к человеку они станут проявлять такие чувства, которые не питают друг к другу, к своим сородичам?
Но если уж нельзя положиться на «детскую привязанность», то, наверное, можно отучить тигра убивать, не давая ему с малолетства возможности научиться этому у других своих сородичей? Воспитывая в полной изоляции от них?
Один американский зоопсихолог еще тридцать лет назад проделал обнадеживающий в этом отношении опыт на обычных домашних кошках. Котята обнюхивали мышей и спокойно играли с ними. И лишь после того, как взрослая кошка несколько раз на их глазах поймала и слопала мышку, они тоже стали ей подражать. Но когда два других любознательных исследователя вырастили несколько кошачьих пометов без материнского примера, один из котят пяти недель от роду тем не менее загрыз мышку, и вскоре семь других котят проделали то же самое: извечная страсть к мышеловству пробудилась в них сама собой, без какого-либо обучения. Разумеется, имея перед глазами материнский пример, они обучаются этому быстрее и лучше; котята подражают всем приемам старой кошки и пользуются ими затем всю свою жизнь.
То, что характерно для наших домашних кошек, относится и к другим хищникам. Старый волк, которого я по просьбе одной кинокомпании приручил, прежде, в зоопарке, где он родился, никогда не получал живой добычи. Но когда он во время съемок фильма, согласно сценарию, попал в стадо овец, то молниеносно зарезал подряд трех взрослых овец, причем все было проделано с такой ловкостью, умением и кровожадностью, что оставалось только разводить руками. И было в этом зрелище не столько жестокости, сколько первобытной красоты…
То, что у тигров все происходит точно так же, как у наших кисок, Цейлон и Дейли, самые юные «звезды» этой группы, наглядно доказали пару месяцев назад. За десять минут до демонстрации животных зрителям Дейли, по недосмотру, удрала из своей клетки, и спустя минуту эта «нежная малышка» уже висела на шее верблюда, вцепившись в него мертвой хваткой. В мгновение ока она перегрызла верблюду сонную артерию, да так «профессионально», словно бы и не была выкормлена из рожка, а проохотилась все свое детство рядом с кровожадной матерью-тигрицей… Прежде чем ее успели изловить, она сумела ранить еще одного верблюда.
И тем не менее эту молодую тигрицу можно было бы воспитать так, чтобы она никогда не нападала на верблюдов. Для этого достаточно было бы с малых лет держать ее в совместном с верблюдами помещении. Восемнадцать кошек, которых японский зоопсихолог Куо воспитывал совместно с крысами, никогда впоследствии не нападали на крыс! Когда они выросли и наблюдали за тем, как другие кошки охотились на крыс, только одна из восемнадцати соблазнилась их примером и сделалась крысоловом. Выращенные на растительной пище хищники, между прочим, ведут себя отнюдь не миролюбивее тех, кого кормили мясом; так же и голод мало влияет на кровожадность. Я ведь своих волков кормил исключительно только сырым мясом, так же как кормят здесь, в цирке, этих тигров. Тем не менее я никогда не опасался работать с ними даже тогда, когда они в течение нескольких дней голодали (это иногда необходимо делать из медицинских соображений). Между прочим, этим шести тиграм ни вчера, ни сегодня еще ничего не давали, потому что сломался грузовик для подвозки кормов.