Братья Змея
Шрифт:
Родос спокойно наблюдал за обрядом, терпеливо ожидая окончания, и только затем отдал несколько приказов медикам и слугам ордена. Из-под натянутых тентов к воинам тут же метнулись несколько фигур: кто-то нес медикаменты, кто-то — хирургические инструменты. Иллиус и Натус были немедленно перенесены в госпитальные шатры.
Петрок лично проследил, чтобы отряд получил всю полагающуюся в таких случаях заботу.
— Он ищет вас, — услышал библиарий из-за спины спокойный голос Родоса.
— Фобор? — спросил Петрок, повернувшись.
Родос кивнул.
— Он весьма недоволен. Похоже, блеск триумфа для него потускнел, поскольку вы не бегали вокруг и не внимали каждому его слову.
—
Родос опять кивнул.
— Я не спрашиваю вас, учитель, но он спросит. Пока это выглядит, как…
Голос Родоса дрогнул и лексиканий умолк. Появился сам Фобор: могучий и темный на фоне горящих костров. На его изрезанном шрамами лице застыло мрачное выражение. Пламя костров высветило изгибы змея на его наплечниках.
— Петрок! Я бы хотел узнать, где ты, черт возьми, пропадал! Мои директивы ведь были довольно ясны, не так ли? Я хотел получить оценку моих тактических решений!
Прежде чем ответить, Петрок хлебнул из кубка, который ему поднес один из слуг-гомункулов.
— Ваша тактика была безупречна, капитан. Вы доказали это, овладев городом. Во имя любви к Императору, разумеется. Я вам был совершенно не нужен.
Фобор пожал плечами. Это был один из лучших воинов, когда-либо носивших знак Змея. Петрок хорошо это знал. Воин безупречной дисциплины, безупречной храбрости. И никакого воображения. Никакой… души.
— Одержана победа. Вы уже представили к награде своих воинов? — спросил Петрок.
— Конечно, всех без исключения! — утвердительно кивнул Фобор.
— Думаю, что не всех. Позвольте рассказать вам о Дамоклах, а также о том, что происходило сегодня на другом конце города. Позвольте рассказать вам о другой войне, о непреклонной решимости и о… белом жаре.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
КРАСНЫЙ ДОЖДЬ
Миссия на Церере
I
Насколько каждый из них мог заметить, место это выглядело, как одна большая, открытая рана. Почва Цереры была богата железной рудой, что придавало ей глубокий красный оттенок. Вследствие круговорота веществ, обусловленного особенностями местного климата, в атмосферу планеты попадали мельчайшие частицы руды, из-за чего во время дождей на землю изливалась жидкость малинового цвета.
Дождь шел сейчас. Он лил уже неделю. Морось — красная, как артериальная кровь, без конца сыпалась из низких, темных облаков, превращая слегка подрумяненную почву в алые, рыхлые, напоминающие складки сырого мяса борозды.
По этой израненной земле, скользя и буксуя тяжелыми траками в красной жиже, полз, тарахтя двигателями, войсковой «Носорог». Розовый сироп омывал серо-бело-красные цвета бронемашины, а знамена ордена, свисающие с задней рамы, потемнели и стали похожи на пропитанные кровью бинты.
Впереди лежала Геката, а также смерть, — столь же неестественная и кровавая, как местный дождь.
Отборные отряды воинской фратрии из любимого Императором ордена прибыли на Цереру две недели назад, чтобы подавить внезапно вспыхнувший мятеж, спровоцированный культистами Хаоса. Церера была аграрным миром, чье немногочисленное население группировалось в маленьких поселках, каждый из которых от ближайших соседей отделяли тысячи квадратных километров распаханной земли. Со временем мятеж охватил и Нибану, главное поселение региона, где имелась взлетно-посадочная площадка, — унылое место с обветшалыми жилыми постройками, зернохранилищами, ветряными мельницами и товарными складами. Именно отсюда орден получил первый призыв о помощи. Четыре отделения, укомплектованных могучими, облаченными в доспехи воинами — всего
Капитан Фобор, самый уважаемый и заслуженный командир в этой миссии Железных Змеев, — орденоносец — вместе с офицерами своих отрядов, пришел на встречу с инквизитором Мабузе, который, прежде чем обратиться к ордену за помощью, уже несколько месяцев провел на Церере, разоблачая заговор темного культа.
И вот, собравшись в атриуме ратуши, фаланга воинов-гигантов в немом почтении обступила убеленного сединами инквизитора, который должен был дать всестороннюю оценку сложившемуся положению. Мабузе начал с того, что похвалил десантников за уже проделанную ими работу по освобождению Нибаны. Снаружи еще раздавался грохот болтеров, поскольку штурмовой отряд только завершал зачистку окраин. Тела убитых культистов — около шестисот, если не больше, — были свезены в стоящий на отшибе ангар, где их сожгли огнеметами. Горький запах горелого мяса наполнял воздух, несмотря на проливной дождь.
— Они называют себя «Детьми Кхорна», — сказал Мабузе, и его надменный голос слегка дрогнул, когда он заставил себя произнести это темное имя. — Можно предположить, что местных жителей застигли врасплох. Мое расследование показало, что скверна была принесена из-за пределов этого мира. Нибана — главный здешний космопорт, и значительная часть населения — грузчики и укладчики, прибывшие сюда с доброго десятка других планет. Похоже, заразу занесла какая-то гнусная секта, тайно практикующая свои черные обряды, а уже потом ересь перекинулось на местное население.
— Она не вышла за пределы главного поселения? — спросил Фобор, чей голос, пройдя сквозь фильтры динамиков шлема, прозвучал бездушно и механически.
— Нет, капитан. Я так не думаю.
Мабузе поднялся и подошел к инкрустированному столику.
Стоя по левую руку от Фобора, брат-сержант Приад, командующий отделением «Дамокл», с любопытством смотрел на инквизитора. Он уже девять лет отдал служению ордену Железных Змеев и последние четыре года носил звание сержанта. За это время он насмотрелся таких чудес и ужасов, к которым никакие тренировки в Большом зале ордена на Карибдисе не могли его подготовить. Однако никогда прежде еще не видел он имперского инквизитора так близко. Конечно, он знал, что среди инквизиторов нет двух похожих, и что все их боятся — боятся, быть может, не меньше самих космодесантников. Инквизиторы были людьми исключительными: они по всей Галактике боролись с ересью и пытались предотвратить и разоблачить мерзкие проявления Великой Скверны, им приходилось бросать вызов не только врагам из плоти и крови, но и противостоять духовным страданиям, которым подвергало их безграничное зло вселенной.
Мабузе был высоким, сухощавым мужчиной, на вид немного за сорок, с копной седых волос и резкими чертами лица. Бледная кожа туго обтягивала его скуластый череп. Он был облачен в черную мантию, по краям расшитую золотой тесьмой, а вместо правой руки, как хорошо теперь было видно Приаду, Мабузе орудовал аугментическим протезом с шестернями и хитроумными, похожими на циркули, захватами.
Этой искусственной рукой инквизитор взял со стола какой-то предмет сантиметров тридцать в длину. Это была связанная из соломы фигурка.