Братья
Шрифт:
Проходя в сопровождении офицера мимо часовых длинными запутанными коридорами, доктор Доппель напряженно думал: какую позицию занять? Уверенность постепенно покидала его. Наверное, так были устроены эти длинные коридоры, что человек терял себя на каждом повороте.
– Минуту, - произнес офицер, останавливаясь возле двери, похожей на десятки дверей, мимо которых они проходили. Он постучал и вошел.
– Доктор Доппель.
Ему что-то ответили.
– Проходите, доктор, - офицер вежливо козырнул.
Доппель вошел. Дверь за ним закрылась.
"Стенографист", - понял Доппель.
Навстречу ему из-за письменного стола поднялся мужчина в коричневом штатском костюме, голубой рубашке и галстуке в мелкую цветную полоску. Лысину прикрывали тщательно зачесанные вдоль лба волосы.
– Здравствуйте, доктор. Простите, что побеспокоили в столь поздний час. Витенберг. Присаживайтесь.
– Мужчина улыбался. Улыбка у него была безмятежной, словно он пригласил доктора на чашку кофе.
Доппель сел на стул, закинул ногу за ногу. Надо держаться спокойно и с достоинством. В конце концов он только начал знакомиться с делом о хищениях. Ни к каким выводам не пришел. Никаких докладов по делу не представлял. Сначала надо понять позицию господина Витенберга и не торопиться излагать свою.
Но уже первый вопрос Витенберга вызвал у доктора Доппеля изумление.
– Фрау Гертруда Копф - ваша любовница? Извините, господин доктор, что я вторгаюсь в сферу личной жизни. Служба.
Доппель смотрел на Витенберга, приподняв брови. Потребовалось время, чтобы понять суть вопроса, настолько он был неожиданным.
– Нет, господин Витенберг, у нас более прочные и более сложные отношения. Мы - компаньоны. Не больше и не меньше.
– Понимаю. Вы - компаньоны, - задумчиво повторил Витенберг. Видимо, он мысленно формулировал следующий вопрос.
– Фирма "Фрау Копф и компания". Гостиница для офицеров рейха в Гронске, - уточнил Доппель.
– Основной капитал ваш?
– спросил Витенберг, снова безмятежно улыбнувшись.
Безмятежность раздражала доктора Доппеля и настораживала. Где-то таится ловушка.
– Хотелось бы уточнить, господин Витенберг, некоторые положения, ставшие, так сказать, основой фирмы. Капитал, разумеется, мой.
– Дает приличные проценты?
– перебил мягко Витенберг.
Так. Господина Витенберга интересует финансовая сторона дела. Значит, гестапо дали команду закинуть сеть в связи с делом о хищениях продовольствия в крупных масштабах. А вопрос о Гертруде - маневр, чтобы сбить его с толку. Не пройдет, господин Витенберг! Я научился маневрировать, когда вы еще под стол пешком ходили.
– Боюсь ввести вас в заблуждение неточным ответом, господин Витенберг. Надо проверить по расчетам. Не думаю, чтобы доход был велик. Меня интересовала не столько финансовая сторона дела, сколько морально-этическая. Наши доблестные
Витенберг кивнул.
– Простите, что перебил вас. Вы начали излагать основные положения существования фирмы.
– Да. Капитал мой. Но при моей занятости как уполномоченного рейхскомиссариата Остланд я не имел возможности заниматься организацией дела. Нужна была твердая хозяйская рука. И выбор пал на Гертруду Копф.
– Почему?
– Она - немка, знающая местные условия. Владеет русским. Абсолютно лояльна и безукоризненно честна. Согласитесь, это не мало. Она обижена большевиками. Мы освободили ее из тюрьмы.
– Уголовное дело?
– поинтересовался Витенберг.
– О нет.
– Доктор Доппель позволил себе скупо улыбнуться.
– Она ни в чем не замешана. Ее арестовали только за то, что она немка. Потенциальный враг. И содержали в ужасных условиях. Она родилась здесь, в Берлине. В семье артистов цирка. И сама выступала на арене. В тысяча девятьсот двадцать седьмом году, заметьте, наше великое движение еще только начиналось, она гастролировала в России. Влюбилась там в акробата, некоего Ивана Лужина. Осталась и вышла замуж. У нее двое детей, мальчики, близнецы. Одного из них, с ее искреннего согласия, я взял на воспитание. Служба безопасности проверяла ее. И неоднократно. Это - настоящая немка по рождению и психологии. Преданная делу фюрера.
– Вот как, - обронил Витенберг, и не понять было, соглашается он или сомневается.
– Под ее руководством фирма процветает, - добавил Доппель.
– Офицеры чрезвычайно довольны.
Витенберг достал из ящика стола папку, открыл ее и положил перед Доппелем две вырезки из русских газет. Это были указы о присвоении звания Героя Советского Союза младшему лейтенанту Ивану Александровичу Лужину. Один подлинный, другой с впечатанным словом "посмертно".
– Да, это моя инициатива, - вздохнул Доппель, - мол, что поделаешь, иногда приходится идти на уловки.
– Хотелось окончательно отрезать фрау Копф от всего русского. Она любила мужа. Это был мостик. Мы его сожгли.
– Значит, вы все-таки сомневались в Гертруде Копф?
– О нет, господин Витенберг. Это была чисто профилактическая мера.
– И она оказалась действенной?
– Безусловно.
– Вы совершенно уверены, что фрау Копф не знает, что ее муж жив?
– Совершенно. За ней наблюдал штурмбанфюрер Гравес, начальник службы безопасности в Гронске. Фрау Гертруда ни разу не дала ему повода сомневаться в своей лояльности. Он может подтвердить это.
Витенберг покачал головой, словно сомневался и в штурмбанфюрере Гравесе.