Братья
Шрифт:
— Прости, я не подумал. Столкнулся с ним, вспомнил, что вы хорошо общались и решил, что ты будешь рада его видеть.
— Андрей, все нормально. Мы хорошо посидели, — я дотрагиваюсь его руки и улыбаюсь. — Правда, я бы уже хотела поехать домой.
На улице начался ливень, Андрей спас меня от участи быть промокшей насквозь, сам же сильно вымок. Его волосы казались темнее от влаги, Андрей сразу же снял мокрую одежду и пошел в душ. Я же сбросила каблуки и, разминая пальцы ног, еще раз открыла коробку с сережками. Когда Андрей приходит в спальню, я лежу на кровати в ночнушке и смываю косметику. Он ложится рядом и целует мое плечо, нежно поглаживая ногу.
— Давай не сегодня, — прошу
— Конечно, отдыхай. Спокойной ночи, Мира.
— Спокойной ночи.
Мы целуемся, я забираюсь под одеяло. Андрей достает свой ноутбук и продолжает работать, ведь для работы неподходящего времени нет.
Глава 20
Что я чувствую, когда поворачиваю ключ в скважине хорошо знакомой черной двери? Все и сразу. Чувствую себя слабой, чувствую, что проиграла самой себе, злость на себя, я чувствую сильное влечение, сумасшедшее желание и эмоциональную нестабильность. Захожу в коридор и снимаю куртку, на моих губах ненормальная улыбочка не от радости и не от нервов, она слишком неопределенная. Ну что, черти, вы добились своего. На мне сегодня белое платье-водолазка, прозрачная накидка до пола цвета хаки и необычные украшения: огромные круглые серьги из тоненьких проволок золота, чокер в этом же стиле и массивный серебряный браслет. Волосы собраны в высокий хвост, на глазах длинные и толстые стрелки.
Когда захожу в гостиную, не ожидаю, что Дима бросится обнимать меня, сразу же закричит, как скучал. Увидеть его со стаканом виски в руке, смотрящего в стену, тоже ожидать я никак не могла. Он смотрит на меня всего раз, не успеваю даже разобраться, что сейчас происходит с его глазами, как взгляд возвращается к стене. Рука резко подносит стакан к губам, и жидкость исчезает. Я останавливаюсь недалеко от дивана и жду.
— Знаешь, я ведь хотел, чтобы тебе было больно, — печально улыбается Дима стене. — Мне хотелось, чтобы ты почувствовала то же, что чувствовал все это время я. Да и вчера навязался к Андреем, чтобы тебе было неловко, чтобы ты ощутила все самое мерзкое, что только возможно. Ты, Мира, заслуживаешь страданий за то, что сотворила с жизнями других людей.
Вроде Дима и не слишком пьян, он подавлен. Все еще молчу, лишь смотрю на него.
— У меня была ломка без тебя. До последнего момента я был уверен, что, как только ты сюда зайдешь, я затащу тебя в спальню и не буду выпускать сутки, что заставлю тебя кричать от удовольствия целый час. Я же так сильно скучал… Тебе лучше уйти.
Наверно, лучше, я же не ухожу. Мои черти так просились сюда, разве я могу их увести? Дима поворачивается, и мне хочется плакать от того, сколько страдания в его лице.
— Уезжай, я пытался тобой манипулировать, пытался найти именно в тебе, Мира, утешение, но ты не обязана быть ничьим утешением. Андрей подходит тебе больше, чем я, и что бы ты не говорила и не думала, именно его бы ты выбрала, всегда выбрала бы его. Он весь такой расчудесный и добрый, и заботливый, и нежный, еще богатый и образованный. Мужа идеальнее не существует, — почему он говорит сейчас так искренне? Мне это не нравится. — Я во всем хуже него, что ни возьми, Андрей меня обыграл. Тебе будет лучше с ним, иди к нему. Вы должны быть вместе, а я один. Я, видимо, не заслуживаю любви и счастья, я ничто, осталось только разориться, с этим тоже скоро справлюсь. У меня через неделю встреча с инвесторами, и если я не смогу их убедить вложить деньги в мой проект, то прогорю. Риски оказались выше, чем я мог ожидать. Езжай домой, Мира.
— Заткнись уже, — не выдерживаю я и подхожу ближе.
Даже думать не хочу о том, что у меня сейчас в душе. Я поняла лишь то, что за время, пока мы не виделись, я безумно соскучилась и не выдержу еще секунды бесед ни о чем. Слишком самонадеянно я опускаюсь перед Димой на колени и тяну за ремень его джинсов. Он смотрит на меня, и в черных глазах мелькает эмоция за эмоция. Не ожидал он? Ну я тоже не ожидала, что у него сегодня угрюмое настроение, и он собрался меня выгонять. Дима все еще не может определиться с тем, что нужно чувствовать в этот момент, может и определился, я уже не смотрю на него.
Да, я буду делать минет первый раз в жизни. Теоретически я знаю, как надо, может этого хватит? У Димы эрекция наступает практически сразу, он запрокидывает голову и тяжеловато дышит, наверно, это знак, что я делаю все правильно. Конечно, всякие трюки своим ртом я не выполняю, да и глубокий горловой минет у меня с первого раза, вероятно, не выйдет. Помогаю себе рукой и двигаю головой все активнее. Я уже чувствую, как сама сильно возбудилась и встаю с колен, а колени ничего так болят. Снимаю с себя трусики и сажусь прямо на Диму, который смотрит на меня уже совсем иначе, этот взгляд мне нравится намного больше. Я почти сразу двигаюсь с высокой амплитудой, мы вдвоем тяжело дышим. Только не знаю куда деть свою мокрую от слюны ладошку, она зависает в воздухе, вторая упирается в плечо Димы. Минут десять он позволяет мне делать то, что я хочу, и только смотрит, затем рывком выбрасывает мою накидку, стаскивает платье, лифчик же не снимает, только загибает так, чтобы была видна грудь. Дима кладет руки мне на бедра и несколько раз так глубоко насаживает меня, что я вскрикиваю, хватаясь за него покрепче, уже плевать на мокрую руку.
Теперь инициатива его, и он, подняв меня, словно я вообще ничего не вешу, кладет на спину. Снова сумасшедший темп, снова все тонет с стонах и криках. Как долго мне не хватало того безумства, что появляется между нами в такие моменты. Как же хорошо Дима знает меня, знает, что если облизать за ушком, то вся спина будет в мурашках, что, когда запрокидываю голову, поцелуй в шею возбуждает больше всего. Знает, каким становится мое дыхание за секунду до оргазма, и подстраивается, чтобы кончить одновременно.
Представляю, как мы сейчас выглядим: волосы и у него, и у меня растрепаны в край, губы Димы в моей фиолетовой помаде, свое лицо не уверена, что смогу отмыть, на мне из одежды только лифчик, из которого до сих пор торчит одна грудь, на нем — спущенные джинсы. Дима обнимает меня и не нежно, и не страстно. Это настолько естественные объятья, что мне не хочется из них уходить, совсем.
— Так что там с инвесторами? — спрашиваю я.
— Я и так вкладываю абсолютно все, что имею, все равно мне нужны дополнительные средства. Я решил серьезно трискнуть, теперь или смогу подняться на новый уровень, почти сразу открыть сеть и зарабатывать абсолютно другие деньги, или потеряю все. У меня вроде неплохой бизнес-план, к сожалению, нет никакой уверенности, что его утвердят. Через неделю я должен представить его в Берлине, что-то мне подсказывает, что нужно готовиться к худшему.
— Зря ты так, должно получиться, ты же не дурак.
— Спасибо за комплимент, — хихикает Дима. — А у тебя как дела?
— Андрей хочет ребенка.
— А ты? — голос Димы все такой же приятный, его не смутила моя новость.
— Нет. Я очень рада, что у нас не получается ребенок. Андрей все зовет меня к врачу, а я не иду.
— Ты ему ничего не должна.
— Наверно, я думала, что родив ему ребенка, исправлю, что сделала, замолю свои грехи. Согласиться на ребенка было самым худшим моим поступком. Я вообще не уверена, что хочу быть матерью. Хочешь я поеду с тобой в Берлин? — приподнимаюсь я и с улыбкой смотрю на то, как кривится лицо Димы.