Братья
Шрифт:
"Поганое", как выразился Кислицын - младший, место, группа миновала ближе к полудню. Ничего подозрительного не обнаружилось - ни следов, ни звуков, ни запахов. Похоже, здесь действительно давно никого не было. И вскоре спецназовцы поднялись на крайний перед финишной прямой, (как стрела), хребет. Теперь оставалось спуститься, перейти вброд небольшую горную речушку, и совершить крайнее на этом БЗ (боевом задании) восхождение на крутой склон - на взгляд Андрея всего-то метров сто вверх, может быть чуть больше. Поднявшись на гребень, они оказывались подле могильника - надгробного камня, стоявшего здесь с незапамятных времён, а в этот
Перед последним рывком командир группы в очередной раз собрал старших троек на совещание.
– Дистанция обычная, особо не растягиваться. Идем средним темпом. Не бежим. Подойдём, как раз и наши подъедут. "Центр" сказал: колонна уже выехала.
– Нормалёк!
– вырвалось у стоявшего ближе всех к командиру Глушко.
– В баню хочу!
– сообщил своё насущное желание Егоров и, запустив пятерню в густую шевелюру, демонстративно принялся почёсываться.
– Были бы у тебя волосы, как у меня!
– сняв шапочку, похвалился лысиной старший тыловой тройки младший сержант Мамин.
– И вообще, купается часто только тот, кому лень чесаться!
– выдал очередную армейскую мудрость рядовой Кислицын.
– Точно!
– с улыбкой на лице согласился Ухтырцев.
– Ладно, мужики, хватит трепаться, пятнадцать минут, и выходим. Андрей, ты начинаешь движение самостоятельно. И чтобы я десять раз не напоминал!
– Я понял, - ответил Кислицын, и взглянув на часы, засёк отведенное на отдых время.
Лимит времени таял, но на этот раз это нисколько не огорчало. Скорее, радовало - каждая ушедшая в небытиё секунда приближала к прибытию в ПВД, а значит, к бане, к горячему ужину, к спокойному сну. Одним словом, к расслабухе. В день прибытия - баня и прочее, на следующий день приведение себя и имущества в порядок - постирка, пошивка и прочее.
Подумав о предстоящем отдыхе, Андрей улыбнулся. А отведенное командиром время подошло к концу.
– Чи, - окликнул он бойцов своей тройки, - минута!
– красноречиво постучал по часам, - выходим.
– И видя, что Кравчук с Кротовым начинают подниматься, встал сам, поправил слегка сбившиеся на бок легкоступы и закинул рюкзак на спину. Вновь взглянул на часы: время!
– Вперед!
– махнул рукой и, не дожидаясь ответной реакции, потопал вниз. За спиной началась излишне шумная суета, похоже, кто-то слишком невнимательно следил за временем. Но ему что с того? Он сделал всё как приказывали. Сказали выдвигаться самостоятельно - он выдвинулся. Зря он, что ли, всё время был вынужден на часы поглядывать? Он не крайний, пусть и другие смотрят. От этой слегка гаденькой мысли на душе как-то потеплело.
Спуск с горки почти всегда опаснее подъёма, не тяжелее, а именно опаснее, особенно если горка крутая, тем более после дождя.
– Внимательнее! Ноги ставьте твёрже, на каблук!
– сразу предупредил Андрей своих спутников.
– Сейчас крутизна увеличится, а здесь глина на склоне. Заскользишь, тормозить - зубами будешь цепляться. Понятно?
Кравчук и Кротов понимающе кивнули.
– Сильно от меня не отрываться! От группы удаление метров двадцать, будут отставать, передадите по цепочке.
Бойцы снова кивнули.
Спуск продолжался. Пару раз Андрей, скользя на разбухшей от прошедшего дождя
До подножия оставалось пройти всего ничего: метров десять по метровой ширины, а потому не опасному карнизику, затем продраться сквозь заросли шиповника, и последние метров семь вниз по отвесу, пытаясь удержаться на скользской поверхности. Впрочем, тут, если не боишься испачкаться, уже можно спокойно съехать на заднице. А бояться испачкаться сильнее, когда ты и без того с головы до ног в грязи, глупо. И потому Андрей первым показал пример участия в местном слаломе. Следом за ним скатился Кротов. Кравчук пачкаться не захотел. Вместо этого он стал спускаться вниз, осторожно перебирая ногами, затем, пытаясь устоять, побежал, рассчитывая видимо погасить скорость у пологого подножия, но не сумел сохранить равновесия. Ноги заплелись, и он, куртыхаясь, полетел по склону. Удар о землю получился жёстким.
– Ай, ай!
– запричитал он, к своей чести пытаясь делать это как можно тише. Кравчук лежал на животе, а его левая голень оказалась вывернута под неестественным углом.
– Мать твоя женщина!
– чтобы понять всю печаль произошедшего, Кислицыну хватило одного взгляда.
– Сказал же: делайте как я. Семён!
– Андрей окликнул засевшего за ближайшими кустами Кротова.
– Наблюдай!
– скомандовал и направился неспешным шагом к корчившемуся от боли товарищу. А что спешить? Уложить поаккуратнее ногу и наложить шину он, конечно, может, но избавить от боли - это к командиру. Да и шину накладывать лучше, когда обезболивающее уже подействует.
– Ты как?
– спросил Андрей, присев на корточки подле травмировавшегося.
– Больно...
– просипел побледневший как полотно Кравчук.
– Старших надо слушать, а не проявлять нездоровую инициативу!
– сказал Кислицын назидательно. В этот момент за спиной слышались шорохи, топот ног, раздался приглушенный возглас Ухтырцева:
– Кого лешего?
– спросил он у занятого наблюдением Кротова и получил быстрый, но невнятный ответ:
– Там Кравчук лежит, что-то.
Вновь тяжелые от усталости шаги, и к сидевшему на корточках Кислицыну подошёл группник.
– Что тут у вас случилось?
– спросил он.
– Кравчук ногу сломал, - спокойно заявил Кислицын - младший.
– Вот невезуха!
– Ухтырцев теперь и сам увидел неестественное положение Кравчуковской голени.
– Пойду санинструктора позову. У него шина должна быть. Заодно кого-нибудь носилками озадачу, - Андрей, хрустнув коленями, поднялся и потопал на поиски рядового Прудина - внештатного санинструктора второй группы. А Ухтырцев упер руки в боки и, не проявляя ни малейшего сострадания, принялся ругать травмировавшегося разведчика.
– Ты, скотина, нашел тоже время! Что, аккуратнее идти не мог? Хорошо хоть тащить тебя недалеко. Ещё и промедол на тебя тратить, - на этой фразе группник сообразил, что бойцу и впрямь неплохо бы сделать укол обезболивающего.
– Не пищи, сейчас легче станет!
– пообещал он Кравчуку, доставая из оранжевой коробочки пластмассовый тюбик промедола.
Когда, наконец, с медицинской сумкой в руках появился рядовой Прудин, промедол уже начал действовать.
Повязку наложили быстро. К этому времени подошли с самодельными носилками озадаченные их изготовлением Талин и Непоседов.