Бразилия вчера и сегодня

Коваль Борис Иосифович

В условиях нарастающей активности «низов» высший генералитет, продолжавший поддерживать старый режим, опасаясь, по признанию генерала Тассо Фрагосо, «повсеместного роста возбуждения», «национальной революции невиданного прежде масштаба»^{90}, принял решение ускорить события и свести все дело к дворцовому перевороту.

23 октября в Рио-де-Жанейро против центрального правительства по приказу командующего гарнизоном выступил форт Копакабана и 3-й пехотный полк. К ним вскоре присоединился ряд других частей гарнизона. Группа высших генералов предъявила растерянному президенту В. Луису ультиматум о немедленной

отставке. Требование поддержал кардинал Леме, по мнению которого, в создавшемся положении это был единственный выход, который бы «умиротворил народ». В. Луису ничего не оставалось делать, кроме как последовать совету кардинала.

Власть в Рио-де-Жанейро 24 октября без какого-либо сопротивления взяла в свои руки военная хунта во главе с генералом Тассо Фрагосо. «Во второй половине дня, — пишет Аффонсо Энрикес, — в Рио-де-Жанейро стихийно начался карнавал… Это была своеобразная форма ликования народа по поводу достигнутой победы»^{91}. Толпы экзальтированных людей подожгли здания правительственных газет. Военная хунта попыталась было противопоставить себя войскам Либерального альянса, выдвинув идею о том, что отставка президента открывает путь к «умиротворению». Фактически хунта призвала прекратить все вооруженные действия и признать ее власть. Однако все попытки хунты стабилизировать положение оказались тщетны.

Жуарес Тавора от имени «революционных войск» либералов заявил, что никто не признает руководителями новой власти генералов, которые примкнули к движению лишь накануне его победы. 27 октября в Рио-де-Жанейро прибыл О. Аранья, который потребовал немедленной передачи власти Ж. Варгасу. Военная хунта вынуждена была заявить о своей готовности немедленно выполнить все условия Либерального альянса. Спустя три дня в столицу прибыл «верховный вождь революции» Ж. Варгас, которому 3 ноября 1930 г., спустя ровно месяц после начала вооруженных действий, были торжественно переданы полномочия высшей государственной власти.

В своей речи Ж. Варгас в качестве главы Временного правительства охарактеризовал движение 1930 г. как «самую позитивную революцию, которую когда-либо знала Бразилия», как «самое жизненное волеизъявление бразильского народа — главного хозяина своей судьбы и верховного арбитра общественных целей». Он подчеркнул, что в борьбе участвовали гражданские лица, военные, «все социальные слои, как высшие, так и низшие», объединенные единым желанием «построить новую родину». Это было «поистине национальное движение»^{92}.

Смысл речи Варгаса сводился к тому, что революция на этом завершилась, что народ, наконец, имеет свое собственное правительство, а посему следует полностью подчиниться его указаниям и приказам. Демагогический характер подобного заявления налицо, но это вовсе не значит, что массы не были заинтересованы в победе над олигархией. Многочисленные факты свидетельствуют о том, что именно народ сыграл главную роль в победе Либерального альянса. Это заставляет более подробно охарактеризовать движущие силы и социальный характер движения 1930 г.

Характер и значение движения 1930 г.

Вопрос о социальном характере и значении движения 1930 г. является одним из наиболее спорных. В недавно опубликованной книге «Политика в Бразилии. 1930–1964 гг.» американский историк Томас Э. Скидморе называет события 1930 г. «революцией элиты». В то же время он предлагает различать «революционеров» и «нереволюционных сторонников изменения власти». Под первыми Скидморе подразумевает тенентистов, стремившихся «к радикальным переменам, а не к частичной либерализации режима». Ко вторым он относит «либеральных конституционалистов», «полуавторитарных националистов», чьим главным лозунгом был тезис о модернизации общества любыми путями вплоть до «недемократических».

Скидморе при этом сознательно исключает из числа «революционеров» какие-либо иные группы. Ни рабочий класс, ни профсоюзы, ни коммунисты, по его мнению, не играли какой-либо заметной роли в борьбе против старой власти^{93}. Делает он этот вывод на том основании, что коммунисты и Л. К. Престес отказались от политической поддержки Либерального альянса, а следовательно, вообще не имеют никакого отношения к революции 1930 г.

В отличие от Скидморе ряд буржуазных ученых, особенно бразильских, исходят из прямо противоположного тезиса, рассматривая движение 1930 г. не как «революцию элиты», а как широкое народное антиолигархическое движение, которое вылилось в «широкую гражданскую войну», «длительную и глубокую гражданскую войну»^{94}.

Какая же точка зрения ближе к истине? Какие социальные силы участвовали в движении и в какой мере они определяли его характер?

Особенность движения 1930 г., на наш взгляд, состояла в том, что в нем участвовали сразу несколько классов и социальных групп, объединенных общим стремлением свергнуть власть кофейной олигархии. Буржуазия и пролетариат, противоречия между которыми уже приобрели огромное значение, тем не менее совместно выступали против старой власти, хотя и по-разному. Либералы стремились всячески ограничить революционную инициативу масс, контролировать все их действия, чтобы избежать чреватой опасными последствиями революционной гражданской войны.

Бразильские коммунисты и левые тенентисты во главе с Л. К. Престесом, выступая против сотрудничества с Либеральным альянсом, наоборот, прилагали максимум усилий, чтобы пробудить энергию народа и «превратить войну буржуазно-помещичьих групп в народную гражданскую войну», а движение против кофейной олигархии — в «революционную борьбу классов»^{95}. Эта тенденция наложила свой заметный отпечаток на весь ход борьбы, придав движению революционные черты. Следует также иметь в виду, что трудящиеся вели борьбу против олигархии не только в 1930 г., а в течение многих десятилетий. Иначе вела себя буржуазия, которая до 1930 г. фактически стояла в стороне от этой борьбы, выжидая выгодный момент, чтобы выхватить из рук народа победу. Такой момент и наступил в 1930 г., что побудило буржуазию активно вмешаться в ход политической борьбы.

Структура движения 1930 г. в результате такого стечения обстоятельств отличалась внутренней противоречивостью и большой сложностью. Так, по своей форме оно развивалось вначале как парламентское сопротивление, а на втором этапе вполне могло превратиться в обычный государственный переворот. Однако стихийно оно приобрело характер массового вооруженного движения, руководимого тенентистами. По масштабам движение на разных этапах было сначала узкоконспиративным, затем достаточно широким и, наконец, массовым.