Бразильская мелодия
Шрифт:
— Какой именно?
— О снотворном.
Магда снова пытается изобразить непонимание, но я предупреждаю:
— Не забывайте, пожалуйста, о чем мы условились.
— И о снотворном расспрашивал…
— Скажите, какие инструкции вы получили от Филипа в тот вечер и как их выполнили.
— Он сказал, что позвонит Асенову. Как только тот отойдет к телефону, я должна незаметно всыпать немного снотворного в свою рюмку, потом подменить ее на рюмку Асенова. А когда он вернется, предложить какой—нибудь тост.
— Не торопитесь ему завидовать. И вы точно все исполнили?
— Да. Только снотворного дала меньше.
— А для чего вообще нужен был весь этот номер?
— Как для чего? Усмирить Асенова. Филип решил показать, что он за меня держится, и вызвать у Асенова ревность. Тогда бы он поторопился с нашей свадьбой. А чтобы не получилось скандала, говорил Филип, дай ему немного успокоительного…
— Пожалуй, на сегодня довольно. А вы умница!
— Об этом не беспокойтесь! — снова повторяет Магда. Она прощается и несет к дверям свое пышное тело, а вместе с ним — и приподнятое настроение, не забыв с порога послать мне ободряющую улыбку, ибо, на ее взгляд, если кто—то из нас двоих и нуждается в ободрении, так это я. Смеркается, когда я поднимаюсь по высокой лестнице на уютную мансарду гражданина Личева. Звоню, но вместо звонка слышу звуки старинной мелодии. В эту минуту дверь открывается, и из нее высовывается улыбающееся лицо хозяина. Истины ради следует отметить, что при виде меня улыбка на его лице быстро тает.
— Вы соединили радио со звонком? — спрашиваю я, чтобы дать хозяину время прийти в себя.
— Нет… Но и это мое изобретение, — мямлит Личев.
— Что, разве мы не войдем? — снова спрашиваю я, ибо хозяин загородил дверь, видимо, намереваясь объясниться со мной на лестнице.
— Конечно, проходите, — неохотно уступает дорогу старик. — Я, знаете, жду гостей.
— А я не собираюсь вас долго задерживать. Обстановка такая же, как и шесть дней назад. На столе
сандвичи и сухие пирожные. Негусто. Хотя… подождите! Хозяин, похоже, больше позаботился о пище духовной: у стены, покрытой листьями вьющегося растения, стоит роскошный телевизор. Диктор, уткнувшись в листы бумаги, читает новости.
— Это тоже ваше изобретение?
— Нет, конечно.
— И все же модель превосходная. Наверное, из валютного магазина?
Хозяин не торопится изобразить, что польщен моим комплиментом.
— У вас, если не ошибаюсь, весьма скромная пенсия? — говорю я, располагаясь в том Же самом удобном кресле.
— Весьма скромная, — подтверждает Личев, — Но и требования мои невелики. Сами знаете, старый человек. Одним словом, у меня есть некоторые сбережения.
— В долларах или иной валюте?
— Скажете тоже — «в долларах»! У меня нет американского дядюшки.
— Не изучал, к сожалению, вашу родословную.
— Если вам известна вся эта история, зачем меня спрашивать?
— Я спрашиваю вас о предыстории: как вышло, что Асенов раскошелился на целый телевизор?
— А я вам еще в прошлый раз говорил: моя бывшая жена должна мне некоторую сумму денег, и поскольку она договорилась с Асеновым часть квартплаты получать в долларах…
— Прошлый раз вы не говорили, а отрекались от этого.
— Но ведь…
— Минутку! Хочу обратить ваше внимание, что плата Асенова за квартиру не была так велика, чтобы на эти деньги купить телевизор.
— Но именно это я и собираюсь вам объяснить: со стороны Асенова это был аванс. Так сказать, услуга за услугу.
— За какую услугу?
— Я вам уже рассказывал. — Старик конфузливо смолкает. — Помните, я собирал для него некоторые сведения о девице, на которой он думал жениться.
— А, запамятовал… В таком случае сделка была вполне почтенной.
Личев молчит, глядя на меня краешком глаза, и, видимо, прикидывает, что я собираюсь делать дальше.
— Телевизор, Личев, не единственная ваша сделка. Вы и раньше получали от Асенова валюту… В данный момент какая часть ваших сбережений в долларах? И где вы их храните?
— Не понимаю, на что вы намекаете.
— Не намекаю, а говорю прямо. И чтобы покончить с этим, скажу, что у покойного Асенова была в бумажнике значительная сумма долларов. Осматривая квартиру, мы этих денег не обнаружили.
Лицо старика, и без того не слишком румяное, становится совсем землистым.
— Вы удивляете меня таким подозрением! Это просто ужасно…
— Но поступок еще ужаснее.
— Но как вы можете допускать, что я совершил убийство?
— Мы говорим не об убийстве. Речь идет о долларах.
— У меня нет никаких долларов, уверяю вас.
— Никаких? Ни одной бумажки?
— В сущности, есть одна. Храню на счастье. Она тоже из аванса.
— Покажите, если можно, этот аванс.
Старик встает и идет на кухню. Слышится шум передвигаемой мебели, потом хозяин появляется снова, держа двумя пальцами стодолларовую купюру.
— Как вы получили эти деньги?
— Лично от Асенова.
— В присутствии вашей жены?
— Нет. Он давал мне без свидетелей.
— Где и когда?
— Сразу после покупки телевизора. Асенов обещал мне 300 долларов, а поскольку телевизор стоил 200…
— Проверим, — говорю я, забирая банкнот. — Вас пригласят в соответствующее учреждение.
— Но, товарищ инспектор… К чему нам это «соответствующее учреждение»? Забирайте доллары, если они нужны для следствия, и не будем больше никого вмешивать… Я старый человек…