Бремя империи
Шрифт:
— За мной! Тихо!
Перебежал вперед, прикрылся машиной. Выключил прицел — батарейки жечь зря не стоит, расстояния если тут и будут, то не более ста метров, а на таком расстоянии я и навскидку попаду даже с таким перетяжеленным из-за подствольника, неразворотистого автомата. Прислушался — относительно тихо.
Новая перебежка. Грузовичок и трупы у него уже ближе. Спиной прижимаюсь к стоящему во дворе дорогому внедорожнику — и тут барабанные перепонки разрывает истерический вой сирены. Отскакиваю, разворачиваюсь в сторону звука, вскидываю оружие…
Твою
Черт бы побрал эту проклятую машину, и так нервы на взводе, да еще и эта зараза завыла. Хочу достать пистолет и несколько раз выстрелить по моторному отсеку — может, и заглохнет, — но, подумав, решаю, что не надо. Если кто-то это слушает — то пусть лучше слушает вой сигнализации, а не хлопки пистолетных выстрелов. Сигналки сейчас кругом воют…
Двигаюсь дальше — и замечаю какое-то движение в окне. Реакция срабатывает мгновенно, миг — и я уже у ближайшей машины. Перекатываюсь через капот, занимаю позицию для стрельбы. Черное жерло подствольника, беременное сейчас серебристым цилиндром гранаты, смотрит точно в окно…
— Вы кто?
Чего???
Голос меня поразил — а вопрос поразил еще больше. Более глупого вопроса сейчас задать невозможно. Но поскольку спросили на чистейшем, без акцента русском языке, решаю ответить…
— Выбросить оружие из окна, выйти из здания! При неподчинении стреляю!
— Сначала сами покажитесь!
Там что, совсем идиот засел?
— При неподчинении стреляю на поражение! Выходите!
— Хорошо! Но оружие я не брошу!
Совсем идиот и впрямь…
— Круглов, давай со своими справа заходи! Коваль слева! Голощекин, прикрой!
Если честно, первых двоих я выдумал — вон как темно, пойди пойми — сколько нас на самом деле? Двое? Пятеро? Десять человек? Рота целая? Пусть враг задумается, пусть понервничает — это полезно, когда враг нервничает.
Лязгает замок на двери подъезда напротив — солидный там замок, звук работы его механизма досюда доносится. Обычно такие замки здесь на двери не ставят, арабы вообще почему-то сохранностью своего имущества меньше заботятся, чем русские. Аллах дал — Аллах взял, вот как это называется. Хотя есть тут и купчины местные — любому русскому первой гильдии фору дадут. Но это — исключение из правил.
Человек. Обычный, человек, его плохо видно в темноте двора — но одет во что-то светлое — как мишень для стрельбы. Двигается медленно, в поднятой вверх руке что-то длинное, похожее на охотничье ружье.
— Кто вы?
Человек не делал попытки укрыться, вообще не делал никаких резких или подозрительных движений. Да и весь вид его говорил о том, что на боевика он ну никак не тянет. Скорее на потенциальную жертву — вот на нее он похож, что есть, то есть.
— Голощеков, проверь его! Остальным держать окна под контролем!
Ротмистр выходит из-за машины, осторожно приближается к неизвестному. Автомат в руках,
— Вы из полиции?
Вопрос уже не мне, Голощекову.
— Да, из полиции. Ружье опустите.
Похоже, застигла кого-то беда — вот и решил переждать ее дома. А сейчас зачем-то вышел — рискнуть решил.
— Подъезд проверь! Осторожнее.
Голощеков исчезает в подъезде. По-прежнему с автоматом, хотя я бы пистолет достал. С пистолетом в тесноте подъезда намного удобнее.
— Нормально, нет никого!
Решаюсь — все равно вечно за машиной сидеть не будешь. Выскакиваю, перебегаю тротуар, секунда, вторая — и я уже у стены дома.
— Вы кто?
— Козлов я.
— А где Габазов? [152]
— Хватит шутить! — Мужик резко опускает руку с ружьем, добавляя мне в кровь адреналина.
152
Козлов и Габазов — пара комиков на телевидении, ведут собственное шоу. Довольно популярные и известные персонажи…
— Э, э! Ротмистр, ружье заберите!
Гражданин пытается сопротивляться — но через пять секунд ружье в руках у ротмистра. Подхожу ближе…
— Вышли-то зачем?
— Я из окна увидел этих… Тут были они, но ушли. А потом падать начали — один, второй, третий. Я так только в синематографе видел. Вот и решил выйти, узнать, что делается. Мне бы оружие какое…
Господи… Вот только оружия этому чувырле и не хватало. Лет тридцать, дорогой светлый летний костюм, загорелое лицо героя из рекламы. Знаете, такие в роли молодых отцов семейств хорошо идут.
— Оружие-то зачем…
— Нам… мы тут уже не один час сидим. Нам бы из города выбраться.
— Много вас?
— Две семьи.
Понятно…
— Ротмистр, оружие и в самом деле соберите, зачем оно там валяется… А вы, Козлов, в подъезд отступите, на вас куртка ваша — как фонарь в ночи светится.
Казань
Вечер 01 июля 1992 года
— Демонстрация не разрешена. Расходитесь по домам! Демонстрация не разрешена!
Унылый гнусавый голос местного урядника, многократно усиленный мегафоном, метался между стен, бился во все сокращающемся пространстве между тонкой стальной полоской щитов местной жандармерии и серым, бурлящим валом накатывающей на нее толпы. Голос этот был бессилен остановить разъяренную толпу, она подходила все ближе, неотвратимо и грозно, как бурлящий селевой вал. Это было как два разноименных заряда в электрической лаборатории Казанского политехнического университета — неважно, где положительный и где отрицательный — результат их соприкосновения все равно один.