Бремя колокольчиков
Шрифт:
– Масел! Это ты?
– Да... А ты кто, волосатик?
– Димка, из соседнего двора! Ну, помнишь, в Харитоньевском вы к нам приходили. Мы ещё снежную крепость слепили, а вы её брали! Ты всегда за главного был...
– Не, не помню. Ну да ладно, пролезай, давай, под рукой.
В это время в толпе раздался чей-то сдавленный голос:
– Ребят, навались! Он своих пропускает - а бухло кончается!
Герой дворов, подобно Антею, изо всех сил пытался сдержать напирающую толпу. Как ему это удавалось -
– Я, вашу мать, что, Достоевский, чтобы считать, что красота спасёт мир?!
– и с этими словами он запустил тяжёлый кулак прямо в гущу толпы наотмашь. Ещё пару резких ударов - кто-то ойкнул, и толпа отринула.
Довольные Глеб с Дикобразом шли по переулку возле Чистопрудного бульвара. Бутылки едва торчали зелёными горлышками из карманов длинного Димкиного плаща.
– Та-а-а-к... А ну-ка стоп, чмошники! Чё за дела?
– произнёс коренастый коротко стриженый парень в спортивном костюме типа Адидас.
Друзей окружила группа гопников.
– Вас мама стричься не учила? А на руки что, блядь, нацепили, как девки? А? Не слышу ответа?!
– Ребят, да вы что? Мы местные, я живу тут рядом, - попытался договориться Димка.
– И чо? Я не понял? Ты от того, что живёшь рядом, можешь, как говно по Москве ходить?
– раскочегаривался главный гопник, - нормальные пацаны в армии, в керзачах дрочат, а вы на хрена такие нашей, блядь, стране нужны? Не, ну если вас школа и комсомол не научили, то мы, блядь, научим.
– Ребят, хотите выпить? У нас портвейн есть, возьмите бутылку, да и разойдёмся, ну чо вы? Все ж русские люди!
– сделал свою попытку примирения Глеб.
– Чо, ханурик? Какой ты, нах, русский, а? Да ты ваще урод, вас убивать надо, понял?! Винище ты и так отдашь, блядь, и бабло. А потом мы вас обреем и Родину, мать вашу, любить научим!...
Тяжёлая бутылка грохнула об асфальт чуть в стороне. Гопники на секунду опешили, но и этого хватило, чтобы вырваться из кольца. Глеб уже на бегу сообразил, что это Дикобраз бросил бутылку портвейна, чтобы отвлечь любителей Родины.
Дикобраз с Глебом неслись в сторону метро. Вбежали - снова звон бьющейся бутылки, когда перепрыгивали через турникеты. Заливистый свисток контролёрши. Бегом вниз по эскалатору и быстро в вагон. Отдышаться. Ни ментов, ни гопников в вагоне нет. Ушли...
– Вторую то ты тоже специально грохнул?
– спросил Глеб, когда они шли переулками, выйдя из метро на следующей станции.
– Не-е, выпала...
– Оно жаль, но вишь, как хорошо: я две в рюкзак спрятал - а ты в карман, но и то, и другое к месту оказалось!
– Это значит, что мы на правильном
– заключил Дикобраз, когда они заходили в тихий дворик Дворца бракосочетаний, где собирались распить спасённый портвейн.
– Вот интересно, не мог же этот твой Масёл, он ведь же такой же жлоб, как эти... читать Фёдора Михайловича. Это было бы оскорблением его дикого дворово-криминального принципа. А про красоту, что мир спасёт, слышал... И как-то даже по-своему реагирует, - рассуждал Глеб, откупоривая бутылку, - забавно! Ящик типа смотрит, а там ещё всё цитируют и Достоевского, и Чехова, что раба из себя надо выдавливать. Оно, наверное, и запомнилось ему... Может как-то вот так всё сдвинется?
– Не знаю... не думаю, что сдвинется. Как мода - пройдёт. Ты же чувствуешь, что всё это не глубоко, так... Да и раба выдавить разве каждому под силу? А главное, оно им надо?
Они расположились на дальней от прохода в сад скамейке под старинным деревом, выпили. За ними на заборе, аккурат напротив здания когда-то дворянской усадьбы, а сейчас места росписи молодожёнов, куда при хорошей погоде выходили только что сочетавшиеся браком пары, красовалось намалёванное чёрной краской известное слово из трёх букв.
– Как ты думаешь, кто это написал? Жених или невеста?
– спросил, передавая бутылку Глеб.
– Думаю, это охреневшая от всего этого балагана старая дева, работающая здесь бракосовершителем, между двумя многолюдными свадьбами, полными таких же гопников, только переодевшихся в костюмы, выбежала сюда, и отвела душу. Так ей стало легче жить и работать, - ответил отхлебнув из горла Дикобраз.
– Наверняка!
– улыбнулся Глеб.
– Они живут в своей клетке, и им хорошо. Хотя на самом деле плохо...
– У них своя движуха - у нас своя. Мы знаем радость и за это платим. Наши счета выше, но мы и падаем глубже. Им продаться - ничего не поменять, а нам - всё потерять. Ты знаешь, как оно бывает...
– Это правда... Но я думаю... Господь нас спасёт! Ведь мы такие... прикольные!
Восставшие из кельи
Все лица знакомы, но каждый Играет чужую роль
Для того, чтоб хоть что-то в этом понять,
Нужно знать тайный пароль.
Зоопарк, «Уездный город N».
– Не будет Святейшего у нас на престольный праздник, отцы. В Кремле службу вести будет. Поэтому и гостей будет немного. Владыку N только Его Святейшество благословил к нам, но на всенощной сегодня и его тоже не будет, только завтра на литургии. А сегодня секретарь его или зам какой-то, иеромонах. Вы с ним поосторожнее. Ну, сами знаете...
– объявил отец Константин на обеде накануне престольного праздника.