Бремя колокольчиков
Шрифт:
– Я тут коньячку со стола прибрал...
– отец Николай, не спеша, извлёк из какого-то потаённого кармана в недрах широкой греческой рясы аж две бутылки Мартеля, и добавил, - дьяконское дело - печься о столах! Шоб где надо убавлялось - а куда надо прибавлялось!
– Да, ты джигит, батянь!
– восхитился хозяин тесной кельи, доставая рюмки, - вот и закусь. Шоколадка вот. Лимончик ещё есть...
– Глебушка, ты что приуныл? Лишку сказал, конечно... но настоятель у нас отходчивый. А что жидом тебя назвал - мы ж знаем, ты нормальный парень, хоть и полукровка... А чо там с самоубийцей-то? Я не понял...
–
– Давай лучше выпьем!
– Бывает, и ты дело скажешь, Серёга! С праздничком!
– поднял рюмку отец Вячеслав.
Выпили.
– И чо ты правда с этой голубятней? Сам же знаешь, тема такая, что лучше не лезть. Да ты сам всю дорогу за толерантность и всё такое, а тут попёр: пидоры, пидоры, - сказал закусив отец Николай.
– Ну, ты тоже у нас вон какой разный человек бываешь - как будто двое!
– отозвался отец Глеб.
– Да это ты только двоих знаешь, а во мне их больше! Это ты меня ещё прежним, до протодьяконства не знал... Ладно, давай ещё по одной!
– Это не заржавеет!
– отозвался отец Вячеслав, наливая.
Выпили ещё. Кто-то - по полной, кто-то - не допивая...
– Да, блин, отцы... Афанасий этот... он ко мне приставал в алтаре... Так я ему накатил легонько...
– Ай да Глебушка! Ай да хиппи с пацифистом! Ты нам тут спьяну не буробишь?
– развеселился протодьякон.
– Да нет...
– Погоди, - встрял, бережно согревавший в ладони наполовину наполненный бокал с коньяком, отец Сергий, - это ж серьёзно! У тебя и так всё не слава Богу, а тут... Чо, по-другому нельзя было?
– Нельзя... Не знаю... Да вообще всё достало! Нелюди они какие-то! Не, ну все не без греха. Самому порой от своего дерьма тошно... Не лучше я всех их, правда. Но эти... Порода другая какая, что ли? Налей ещё!
– Эх, разошёлся! Ладно, добиваем, - протодьякон разлил по новой.
– Плохо это, Глебушка! И как ты всё время вляпываться умудряешься?
– продолжал отец Сергий.
– Да ладно, Бог не выдаст - архиерей не съест!
– бодрился отец Глеб.
– М-д а... архиереи Христа распяли... как всегда...
– запинаясь, пробормотал отец Вячеслав.
– Ох, бать, чо ж так развезло тебя вдруг? Ты ляжешь, может?
– забеспокоился отец Николай.
– Намальна... сидим!
– Ну, сидим, так сидим... А то, что нелюди, знаешь, Глебушка, был у нас в епархии один поп-философ местный. Так он такую теорию выдал. Говорит: есть - люди, есть - человекоподобные, а есть - человекообразные. Ну, нелюди тоже встречаются, но это - редкость. Как и святые, - начал рассказывать отец Николай, открывая вторую бутылку.
– Люди - это как Мария наша из трапезной. Всю жизнь пахала, людей любит, а грехов толком и не знает... Человекоподобные - это, как мы. То есть говно, конечно, но подобие человеческое в нас всё-таки есть. Не чужды мы его... А эти, ну, настоятели крутые, владыки, депутаты и вся хрень, они - человекообразные. Ну, как обезьяны. То есть видимость человеческую сохранили, а внутри...ну, тоже одна видимость, м-да... Ну, за человекоподобие!
– Давай! Забавная философия! Образ и подобие, но не Божие, а так... человеческое...
– ухмыльнулся отец Глеб, выпив.
– Ладно, братия, вы сидите, а я пойду к себе лягу.
– Да, только я шмотки свои заберу...
Протодьякон и отец Сергий вышли. Отец Вячеслав налил себе ещё...
– Я поставлю музычку, батянь?
– потянулся к магнитофону отец Глеб.
– Валяй, чё-нть наше, хипповое!
– Зоопарк пойдёт?
– Ну, это уже ваше, русское... Лучше б фирменное. Ролингов[131] [132],
1АГ)
например... Эх, помню мы с Борей и Майком выпивали на флэту в Питере, когда старец умер, и я из монастыря ушёл... Где-то в начале 80-х. Боря тогда в академическом храме тусил с семинаристами. Потом всех разогнали... Да, а Майк, мне больше нравилось, как пел... Ставь...
Вернулся, переодевшись Николай. Отец Вячеслав уже почти завалился на кровать. Играл Уездный город №[133].
– Чо слушаешь, Глебушка?
– Зоопарк. В 83-м песню записали. Я чуть позже в первый раз услышал, и казалось, что она про что-то далёкое, нездешнее, зарубежное, что ли? Богемное... А вот, послушай!
...Волосатыймалый торгует овец -
По этой части он спец
Он - главный компаньон коммерческой фирмы
Иисус Христос и Отец...
– Я из-за этих строчек потом не слушал эту песню - считал грехом, кощунством. А ведь и вправду оказалось, что всё это у нас - коммерческая фирма, а мы торгаши в ней. Да и вся эта песня - пророческая! Здесь главные слова: Каждый играет чужую роль! Вот и настало такое время, что все чужие роли играют в какой-то, как будто расслабухе. Но всем - плохо! Чужую роль играть плохо...
– Говорил мне старец: «Не женись! Не твоё! Будут скорби, что не вытянешь... В монахи тебе надо!» - а я не послушал... Как он помер - уехал обратно в Москву и не вернулся, а ведь знал!
– заголосил с кровати отец Вячеслав.
– Ну, блин, у вас чо? Поминки начались! Раскисли! Я не для того коньяк тырил, чтоб вы с него нытьё устроили! Давайте-ка по рюмашке!
– скомандовал протодьякон.
Выпили. Из магнитофона раздавалось ритмичное:
...Мы сидели с другом и пили вино
Занимались этим делом довольно давно...
Мой друг сказал: «Мы с тобою, Бодхисаттвы» [134] .
Я ответил: «Да, но нам пора в магазин» [135] ...
На этих словах отец Вячеслав неожиданно соскочил с кровати.
– Вперёд! В магазин!
– Ну, блин, начался сериал Восставшие из кельи, - сострил протодьякон, - есть же ещё, что выпить!