Бремя колокольчиков
Шрифт:
Сергий не знав что сказать. Пауза тянулась, и первым продолжил настоятель.
– Да, и ещё. Вещи его к себе забери пока. Аркадий к отцу Вячеславу переезжает, а в их бывшей с Глебом комнате бухгалтерия будет, а то ютятся где-то в коридоре, а к отчётности теперь серьёзные требования. Там и замок уже новый вставили. Со старостой пойдёшь вещи забрать Глебины, у него ключ есть.
– Да, конечно, отец настоятель, но... его куда-то назначают? Или...
– Или. В патриархии сказали, что его командировка закончена, и в Москве больше он не нужен. Пусть едет, где
– Но... это же за полтыщи вёрст... Это окончательное решение?
– Да. И не спрашивай меня больше, отец Сергий. Я всё сказал, а ты не дурак, - закончил настоятель, вставая.
Сергий отзвонился сначала отцу Вячеславу, тот был ошеломлён.
– Аркашку ко мне в келью? Блин, ну этого ещё не хватало! Глеба под монастырь подвёл, а теперь на меня стучать будет... Час от часу не легче... Ладно, надо ещё с настоятелем поговорить, может как-то отобьём Глеба.
– Боюсь, падре, не отобьём...
– Попытка не пытка. Вещи переносить будешь - поговори со старостой. Он к Глебу нормально относился, может чё подскажет...
Сергий позвонил Глебу, рассказал всё, попросил подождать пару дней.
Когда отец Сергий забирал вещи, то поговорил и со старостой Михалычем. Тот был тёртый калач - в органах проработал до самой пенсии. Толком о нём никто ничего не знал кроме того, что с отцом Константином он с самого начала в храме. Михалыч выслушал внимательно, сказал, что попробует поговорить и что-то разузнать у настоятеля, но ничего не обещает.
Глеб названивал каждый час.
– Серёг, ничего нового?
– Нет, я ж сказал, что позвоню, если что...
– Я, знаешь, думаю, может, мне в патриархию поехать... или в храм? Поговорю сам с настоятелем. Что он, как не мужик, - трубку не берёт!
– Сиди пока. Лучше не сделаешь, а хуже - можешь.
– А думаешь, хуже есть куда?
– Слушай, ты не психуй. Надежда есть. В среду Крестовоздвижение[139], и будет праздничная трапеза, но без широкого - день постный. Мы с Вячеславом попробуем выяснить и, если выйдет, поднажать. До этого никуда не вылезай...
Ближе к концу трапезы отец Вячеслав с отцом Сергием перемигнулись и Вячеслав начал.
– Отец-настоятель, мы, знаешь, насчёт Глеба... Он, конечно, глупости мог сказать, дерзил бывало, но парень же свой, проверенный...
– И что ты хочешь этим сказать?
– окинул его тяжёлым взглядом настоятель.
– Ну... может, его как-то оставить у нас есть возможность...Ты ж связи имеешь в патриархии...
– Ответ короткий - нет.
Неожиданно продолжил староста-Михалыч. Все на него посмотрели с удивлением, ведь он никогда ни в какие дела не лез, да и вообще, ни за кого не заступался.
– Отец Константин, Глеб и вправду хороший работник. Сколько он у нас? Лет пять?
– С девяносто шестого - подсказал отец Сергий.
– Значит, уже семь. Вот время-то идёт! И за эти годы он не раз и выручал отцов, и в крайних случаях прикрывал, когда никто служить не мог... после праздников и по болезни... Выходил без разговоров. Прихожане его любят.
– Михалыч! И ты туда же?!!
– начал выходить из сурового равновесия настоятель.
– Не я решал, понимаешь? На нём косяков много! Прихожане, может, и любят, а доносы идут и повыше меня: то на проповеди чего залепит, то причащает неправославных в больнице, самоубийцу отпел... А мне это надо?! Поймите вы все! Его вообще из Москвы убирают, а не только от нас! А это уже не моего уровня решение, вы же знаете! Поэтому хватит об этом!
– Но, отче... у него ж дети малые, младшая больная, может есть возможность хоть какая?
– продолжил атаку отец Вячеслав.
– А надо было служить, а не рожать!
– жёстко ответил отец Константин.
И тут отец Сергий решился на последний аргумент.
– У нас и так нагрузка большая, мы почти без выходных служим, а тут человека убирают. Это не может не сказаться на службе. Может, есть возможность хотя бы временно его оставить... пока не пришлют кого. А там видно будет...
– Ничего! Пока послужите и так. А я рекомендацию Аркадию напишу на рукоположение в священники - походил три года в дьяконах и хватит! Нареканий на него нет. Биография - чистая. Думаю, епархиальный совет с первого раза пройдёт. А дьякона нам из семинарии ещё одного прислать обещали.
Дьякон Аркадий покраснел под недобрым взглядом собратьев.
– Спаси Господи, отец настоятель!
– проговорил он.
Рядом сидевший протодьякон Николай не сдержался.
– Что ж, Аркаша, поздравляю! Услышал Господь твой стук... в Его врата! Заслужил, так заслужил! Дай те Господь по делам твоим! Аллилуйя!
ИЗ
Троллейбус, который ушёл
Мое место слева, и я должен там сесть.
Не пойму, почему мне так холодно здесь,
Я не знаком с соседом, хоть мы вместе уж год,
И мы тонем, хотя каждый знает, где брод.
И каждый с надеждой глядит в потолок Троллейбуса, который идёт на восток.
Кино [140] , «Троллейбус».
Дни шли за днями, сливаясь в единую серо-грязную массу. Дочке становилось всё хуже, и жена-Света всё время ездила с ней по больницам. Отец Глеб оставался на хозяйстве. Что-то готовил, как-то прибирал, много спал и в бессмысленном раздражении смотрел телевизор.
Иногда появлялись какие-то требы, старые прихожане что-то подкидывали на жизнь. Но из состоятельных, тех, на кого Глеб надеялся, что поддержат, помогут найти хоть какую-то работу - отвернулись все.
Все заходы на патриархию напрямую и через знакомых заканчивались одним ответом: «Вам в Москве не служить! Где рукополагались - туда и езжайте!» Туда он ехать не мог прежде всего из-за больной дочери, да и понимал, что уехать туда, значит уйти из семьи.