Шрифт:
Пролог
Пробудившись посреди ночи, Ходрик никак не мог снова уснуть. Он ворочался на своем ложе, тщетно пытаясь принять удобное положение, но это ему никак не удавалось. Что-то тревожило его, какое-то смутное чувство, он не знал, как назвать это странное ощущение, хоть некая часть его рассудка и отдавала себе отчет в том, что имя этому чувству – страх. Но чего ему бояться? Он был ярлом Ториствуда и спал в своих личных покоях, находящихся в самом защищенном замке Удела, в городе, окруженном высокими стенами из прочного камня, на которых несла дозор стража. Да и сам ярл был отменным воином. Но, тем не менее, Ходрику было страшно. Последний раз, он испытывал такое волнение не менее, чем двадцать лет
– Тупые скоты, – негромко прорычал Ходрик, он ненавидел пить теплый мед, но лучше уж такой, чем никакого, – ничего, несколько ударов по вашим пустым головам помогут вам запомнить, что любит ваш ярл.
Правитель Ториствуда со злобой выдернул пробку и приник губами к отверстию бочонка. В следующее мгновение, он выплеснул все на стол, но омерзительный привкус помойной жидкости так и остался во рту. Весь страх вмиг испарился, на его место вступила ярость.
– Кто?! – закричал он в пустоту, – кто посмел?!
"Ну хорошо, – подумал ярл, – того, кто додумался налить сюда эту дрянь, я заставлю пить его собственную кровь. Вспорю ему живот и буду вливать в пасть все, что из него же и вытечет, и так до самой смерти."
Ходрик, может, и не был человеком слова, но свои угрозы он приводил в исполнение всегда, чего бы ему это не стоило. Своей бескомпромиссностью в этом отношении, он лишился возможности улучшить отношения с некоторыми соседями, зато весь Север, от Белых Долин, до самого Стокфи, знал, что ярл Ходрик угроз на ветер не бросает.
Он был даже рад, что какой-то глупец решил обречь себя на мучительную смерть, это отвлечет внимание от непонятных тревог. Ходрик, как был, в одной длинной рубахе, вышел из своих покоев и крикнул:
– Вораф! – краткое эхо было ответом ярлу, – Вораф, Тень тебя забери! Отвечай, когда твой ярл к тебе обращается!
Но ответа не было.
Ходрик направился в сторону кухни, намереваясь застать там нерадивого слугу, но, за первым же поворотом, он замер.
Вораф был тут.
Обезглавленное тело находилось в полулежащем положении, опираясь спиной на деревянную стену. Кто-то нанес слуге такой сокрушительный удар его же оружием, что голова так и осталась на кромке топора, вбитого в стену на уровне шеи. Ходрик поморщился и выдернул топор, голова с глухим звуком ударилась об пол и немного прокатилась в сторону, заляпав ноги ярла кровью. Все тревоги ночи отошли на задний план, сейчас присутствовала реальная опасность, на которую необходимо было отреагировать быстро и хладнокровно. Тяжесть топора в руке придавала уверенности.
Ярл решил, что идти на кухню теперь бессмысленно, нужно было поднять тревогу в замке. Комната стражи была внизу, на первом этаже. Он направился к лестнице, босые ноги бесшумно ступали по холодному дереву. Поворот направо, несколько шагов прямо, и он оказался перед большой лестницей, сколоченной из прочных дубовых досок, связующей первый и второй этажи. Перехватив топор так, чтобы, в случае необходимости, можно было отразить нападение или метнуть его во врага, Ходрик начал спускаться. Прямо перед лестницей на первом этаже лежало еще два тела. Одного из стражей ярл знал. Тортен – не самый умелый и смышленый, зато верный и честный вояка. Второго он не помнил, да и мало ли их здесь ходит, ярл не обязан помнить всех и вся в Ториствуде. Все выглядело так, словно они убили друг друга в соре. Меч Тортена был воткнут в грудь незнакомого стража, а топор второго был вбит в ключицу самого Тортена. Ходрик злобно зарычал и пошел дальше. Если в комнате стражи хоть кто-нибудь остался в живых, он сам убьет этих бесполезных червяков.
В голове ярла уже складывалась картина, протекания казни тех глупцов, что решили напасть на его замок, когда какой-то шум со стороны трапезной заставил его остановиться. Ярл мгновенно прижался к стене и свернул за угол, собираясь войти в трапезную через неприметную дверь для слуг. Сквозь щель между полом и дверью в коридор проникал свет настенных факелов, что было странно, ведь никому во всем Ториствуде не позволено есть в трапезной без ярла. Ходрик прижался ухом к двери, но услышал только какой-то шорох, словно по полу волочили мешок. Он отступил на шаг, встряхнулся и ворвался в трапезную, где был только один живой человек.
Все, кто сидел за столом были мертвы, это ярл понял сразу. Пять мертвецов были расположены на тех же местах, где, двадцать лет назад, восседали все венценосцы Севера, празднуя свою победу над судьбой. Пусто было только на двух местах, местах, которые тогда занимал сам Ходрик и его дальний родственник ярл Корун. К стулу Коруна какой-то незнакомец тащил тело шестого убитого. Но, как только Ходрик ворвался в трапезную, незнакомец выпустил ногу мертвеца и развернулся лицом к ярлу. Несколько мгновений они стояли не двигаясь. Ходрик смотрел на своих мертвых воинов, чувствуя, как недавняя тревога с новой силой грызет его грудь изнутри, убийца, склонив голову набок, оценивающе взглянул на правителя Ториствуда и сказал:
– Ты постарел больше, чем можно было бы предположить, ярл Ходрик, – голос незваного пришельца был ровный и спокойный, почти скучающий.
Ходрик отвечать не стал, вместо этого, сразу бросился на убийцу, намереваясь задавить его напором. Однако, тот оказался быстрее. Ловко уйдя от сокрушительного удара, он одной рукой схватил ярла за запястье, другой рукой обхватил его торс и, пользуясь инерцией, которую своим ударом задал сам Ходрик, бросил его через бедро. Как только ярл ударился об пол, он тут же получил удар сапогом по носу, раздался хруст, из носа брызнула алая кровь. Растерявшись, он выронил топор. Но, быстро придя в себя, тут же потянулся к нему. Крепкий каблук того же сапога, что сломал ему нос, обрушился на кисть Ходрика. Крик ярла заглушил звук хруста костей.
– Ты несколько рано, ярл Ходрик, – голос совершенно не изменился, был таким же холодным и скучающим, – я еще не закончил тут. Ожидал тебя ближе к рассвету. Но, когда до меня донеслись твои яростные вопли (видимо, не зря я рассчитывал на бочонок), я понял, что придется поторапливаться. Так что, как видишь, – он указал рукой на стол и, сидящих за ним, мертвецов, – композиция вышла слегка небрежной. И я, все равно, не успел к твоему приходу.
В глазах Ходрика немного прояснилось, и он внимательно осмотрел незнакомца. Высокий рост и широкие плечи ни о чем не говорили, слишком много было на Севере таких здоровяков, но ярко рыжие волосы, собранные сейчас в конский хвост, острые черты лица и изумрудно зеленые глаза говорили о многом. Как он мог не заметить сходства раньше?
– О, да ты узнал меня, верно? – в голосе его послышались веселые нотки.
– Это невозможно, – попытался возразить Ходрик, – ты не он. Его…
– Голова лежала здесь, – закончил за него незнакомец, указав пальцем в центр трапезного стола, – ты ведь это хотел сказать, да? Ну, это было двадцать лет назад. Теперь она там, где ей положено.
После этих слов, рыжеволосый оттянул воротник своей куртки, показав толстую темную полосу шрама на шее, потянул носом и добавил:
– Чувствуешь ли ты это, ярл Ходрик? Пахнет кровью и переменами, – он отошел, поднял топор, с которым ворвался сюда правитель Ториствуда, и снова посмотрел на лежащего ярла, – очень скоро очень многое изменится. А начнется все с того, что мы с тобой поменяемся ролями.