Бремя секретов

Шимазаки Аки

Воскресенье, время перевалило за полдень. Я провела у родителей только два дня, но кажется, будто позади целая неделя. Скоро поеду в Токио. Завтра утром меня ждут на работе в цветочном магазине. Иду на кухню, где мама готовит букет, который я по пути к вокзалу отнесу на могилу Одзисана. Китайские астры. Голубые лепестки по цвету напоминают незабудки. Протягивая мне букет, мама говорит: «Буду ждать, когда ты познакомишь нас с человеком, который похож на Одзисана!» Я улыбаюсь. И вдруг понимаю, что мысли о господине X. больше меня не волнуют. Я решила отказать ему, пусть даже он мне по-прежнему

нравится.

Выхожу из дома. Жарко. В ветвях хурмы стрекочут цикады. Отец сидит в тени в бамбуковом кресле. Читает научный журнал, который купил вчера. Перед ним на деревянном столике лежит соломенная шляпа Одзисана. Взглянув украдкой отцу в лицо, я думаю о том, что глаза его стали грустными из-за пережитых страданий. Он бы удивился, услышав историю Обасан.

— Папа, я уезжаю.

Он встает и провожает меня до калитки. Мы прощаемся, но потом он кричит мне вдогонку: «Подожди!» — и бежит за соломенной шляпой. Надевая ее мне на голову, говорит серьезно:

— Смотри не получи солнечный удар!

— Ты прав.

Шляпа мне великовата. Снимаю ее. В ноздри ударяет запах отцовского пота.

— Можно я оставлю ее себе? — спрашиваю я.

— Разумеется! — отвечает отец. — Она тебе идет!

— Спасибо! До скорого!

Он улыбается:

— Спасибо тебе, Цубаки!

Иду в сторону вокзала.

Я не попрощалась с Обасан, после обеда она заснула. Утром она все больше молчала, уставившись в пустоту. Смотрела на меня так, словно ничего мне не рассказывала. Я убиралась у нее в комнате, не задавая вопросов. Время от времени она трясла в руке хамагури. Тук-тук-тук… И произнесла только: «Ждет ли меня Одзисан на том свете?» — «Ну конечно, Обасан, — мягко ответила я. — Но ты должна еще прожить долго, вместо него». Она чуть заметно улыбнулась.

Шагаю вдоль ручья. Вот и храм С., где похоронен Одзисан. Прохожу за ограду, иду мимо хондо. Вокруг никого. Поднимаюсь по ступеням каменной лестницы, которая ведет к кладбищу. Чувствую запах сэнко. Могила Одзисана в противоположном от входа углу. Направляюсь туда.

Читаю надпись, выгравированную на плите: «Могила семьи Такагаши». Вынимаю завядшие цветы из бамбуковой вазы, которая стоит сбоку от плиты. Ставлю туда приготовленный мамой букет китайских астр. Лепестки ярко-голубые. Закрываю глаза. Представляю, как родители отца идут по пляжу, рука об руку. Думаю об Обасан, которая так и не решилась открыть мужу правды. И молюсь: «Одзисан, возвращайся за Обасан. Если ты не возьмешь ее с собой, она будет блуждать, не зная, куда идти, точно потерявшийся светлячок». Вдруг прямо надо мной застрекотала цикада.

Прихожу на вокзал. Войдя внутрь, замечаю двух гимназисток, которых я видела в пятницу днем. Наверное, они останавливались в городской гостинице. Стою позади них в очереди в кассу, прислушиваясь к их диалекту с острова Кюсю. Они разговаривают про Дайбутсу. У одной лицо простодушное, а у ее подруги — сосредоточенное. «Тамако и Юкико!» — думаю я. Та, что похожа на Юкико, говорит звонким голосом: «Два билета до Нагасаки, пожалуйста!» Смотрю на нее, онемев от изумления. Покупаю билет до Токио. Гимназистки идут к платформе.

Поднимаю голову и смотрю на небо. Тяжелые кучевые облака превратились

в перистые. Закрываю глаза. Родители отца шагают по облакам, которые плывут высоко в ясной синеве. И по-прежнему держатся за руки. «Обасан!» — зову я. Она останавливается. В глазах у нее тревога, она пытается мне что-то сказать. «Не беспокойся! — говорю я. — Я не утону в сладкой воде». Одзисан улыбается: «Цубаки, ты тоже встретишь замечательного человека». — «Спасибо за шляпу!» — улыбаюсь я в ответ.

ГЛОССАРИЙ

Ака— красный, коммунист.

Ака-гами— повестка о призыве в армию (ака — «красный», гами (ками) — «бумага»).

Амадо— раздвижные деревянные двери, которые закрывают в целях безопасности или для защиты от дождя.

«Ариранг»,или «Ариран»— старинная корейская песня, Ариран — название холма.

Байшунфу— потаскуха.

Бакуфу— феодальное правительство Японии.

Бива— японская мушмула.

Бон— буддистский праздник мертвых, который отмечают с 13 по 15 июля или с 13 по 15 августа, в зависимости от местной традиции.

Вагацума— «моя жена».

Васуренагуса— незабудка.

Генмаи— нешлифованный коричневый рис.

Гиокусай— смерть храбрых, битва до последнего вздоха; ритуальное самоубийство солдата, который не желает сдаваться в плен.

Го (иго) — игра для двух человек с использованием шахматной доски и шашек. Выигрывает тот, кто займет большую часть поля.

Дайбутсу— высокая статуя Будды.

Дайкон— белый японский редис.

Дайшинсай— сильные сейсмические толчки. Землетрясение, которое произошло в 1923 году в регионе Канто.

Дзабутон— толстый коврик, который японцы кладут поверх татами.

Дзишин— землетрясение.

Дзайниши— эмигранты, проживающие в Японии.

Идзиме— насмешки, издевательства.

Иннэн— судьба.

Йосомоно— чужие, чужаки.

Каиавасе— от каи — «ракушка» и авасеру — «соединять».

Каймё (хомё, хогё) — согласно буддистской традиции — имя, которое дается человеку после смерти.