Бремя страстей

Джексон Лайза

— Бриг уверял меня, что даже и не подо­зревал, что она там… с Джедом.

— Боже,— Кэссиди вдруг пробрал озноб, точно она еще раз вступила в ледяную воду бассейна. Она вспомнила тот пожар, плотную стену пламени, взметнувшегося до самого не­ба, жуткий запах гари и страх — ослепляющий, парализующий волю…

Чейз снова обратился к ней:

— Он рассказал мне, что это ты помогла ему бежать. Он взял твоего коня.— Кэссиди молча кивнула.— И ты дала ему медальон со святым Христофором.— В глазах Чейза

снова появилось что-то жесткое, и ей стало не по себе. — Он был на нем той ночью, когда он вернулся.— Слезы навернулись на глаза, и Кэссиди стиснула зубы, чтобы не разрыдать­ся.

— Зачем же он вернулся?

Чейз отвел глаза в сторону, поднялся с шез­лонга и присел на краешек кофейного столика.

— Сказал, что пришло время. Что вернул­ся, чтобы узнать, кто все же устроил пожар. Что теперь, когда у него есть деньги и его, как он полагает, невозможно узнать, самое время найти ответы на кое-какие вопросы. Он просил меня помочь ему. Продажа лесоматериалов и тому подобное — это для отвода глаз.

Но неужели его так трудно было узнать? Да, он сильно изменился. Нос дефор­мирован, а к тому же он попал в какую-то аварию, когда работал на лесопилке. При­шлось делать пластическую операцию.

— А ты сам-то узнал его?

Чейз тяжело вздохнул, поднялся и привлек ее к себе.

— Разумеется.

— А я узнала бы его?

Ей показалось, что он смотрит на нее уже целую вечность.

— Боюсь, что нет,— глухим низким го­лосом ответил он; в глазах его появился какой-то испуг.

Солнце вновь скрылось за набежавшими тучами.

— Прости меня… за ту боль, которую я причинила тебе, Чейз. Из-за Брига…

— Не надо, Кэсс. Забудь об этом. Все уже позади.

Она чувствовала его горячее дыхание.

— Так ли? — Возможно ли, чтобы призрак Брига Маккензи оставил их в покое или он будет преследовать их вечно?..

— Если мы сами этого захотим…

— Каким образом? Пока мы не узнаем, кто сжег лесопилку, кто убил Энджи, кто…— ста­раясь сдержать охватившую ее дрожь, она изо всех сил прижала ладони к его спине, почувст­вовав через рубашку, как напряглись его силь­ные мышцы.— Кто был… отцом ее ребенка?

— Думаешь, он? — спросил Чейз, внезапно словно остолбенев.

— Я не знаю, черт возьми, я ничего не знаю! — с отчаянием воскликнула она.

Он поцеловал ее, и снова глаза его вспыхну­ли каким-то сумрачным светом.

— Кэсс, я люблю тебя,— прошептал он и отвел взгляд, словно признаваясь в чем-то постыдном, словно эти три слова, сорвавшиеся с его уст, способны привести к необратимым переменам в их судьбе.

И тут ее осенило, как после удара молнией, ниспосланной рассерженными богами. О Гос­поди, нет, только не это!

— Как ты называешь меня? — не смея ды­шать, едва слышно прошептала она.

— Кэссиди…

— Нет… нет. — Ей показалось, что пол закачался и поплыл под ее босыми ногами.— После того, как случился пожар, ты стал назы­вать меня Кэсс, а ведь раньше никогда… О Бо­же…— вереница образов пронеслась перед ее мысленным взором: Чейз после душа с полоте­нцем, обернутым вокруг бедер; Чейз в трени­ровочных брюках, без рубашки; прошлой но­чью в кровати, обнаженный; утром в бассей­не. Страх шевельнулся в ней.

— Как?..

Ее пальцы лихорадочно шарили по его спине, плечам, словно что-то искали под тканью рубашки. Тщетно.

— Кэссиди?

— Пусти меня! — Она выскользнула из объятий и устремила на него исполненный ужаса взгляд; страх сковал ее тело, и только гулко стучало сердце. — Раздевайся!

— Что?

— Сними рубашку! — срываясь на крик, приказала она; ей вдруг почудилось, что она сходит с ума.

— Зачем?

— Ты знаешь зачем!

Не сводя с нее глаз, он стянул рубашку и скомкал ее в руках.

— Повернись спиной.

— Ты с ума сошла!

— Повернись спиной,— приказала она, и он повиновался. Даже закинул руки за голо­ву, словно ему было нечего скрывать. Гладкая чистая кожа, несколько красных рубцов — по­следствие недавнего пожара, но та старая от­метина от пули, которой по неосторожности наградил его Бриг, когда еще был подростком, той, по которой она столько раз машинально пробегала кончиками пальцев, отсутствовала.

— Как ты… мог? — спросила она, когда он повернулся к ней лицом. На секунду, показав­шуюся ей вечностью, она увидела его глаза.

Ноги ее подкашивались, в ушах не умолкал гул, словно ревел морской прибой. Отказыва­ясь верить своим глазам, Кэссиди наблюдала, каким жестким вдруг стало его лицо, какой решительной и волевой линия подбородка, как расправляются его плечи. Внезапно она все поняла — истина предстала перед ней во всей своей наготе; она была столь очевидной, что казалось невероятным, как можно было рань­ше не увидеть ее, почему ни одна живая душа не поняла этого до нее.— Ты… не мой муж… не Чейз!..

Колени ее подгибались, и она прислонилась к стене, чтобы не упасть. В глазах потемнело.

— Кэсс…

— Не смей. Не смей называть меня так! — Правда вдруг предстала перед ней со страшной очевидностью. Как она могла оказаться на­столько слепой, чтобы не понять, что этот напряженный, настороженный взгляд, эта са­модовольная ухмылка не могут принадлежать ее мужу. — Чейз… мертв? — В глазах ее стояли слезы.

Он протянул к ней руку, но она в ужасе отпрянула от него — она боялась его прикос­новений, его взгляда, боялась его самого. Не смей!

– Кэсс… прошу тебя, выслушай меня. По­старайся понять…