Бремя страстей

Джексон Лайза

— Никакого Маршалла Болдуина не суще­ствовало в природе! — выпалила она и метну­ла в него яростный взгляд, словно желая при­гвоздить к стене.

— Что ты несешь?

— Я проверяла, ведомство шерифа прове­ряло, проверяли Билл Ласло и Освальд Сви­ни. — Кэссиди сделала два шага вперед. — До девятнадцати лет, когда Маршалл Болдуин объявился на нефтепроводе, про него ровным счетом ничего не известно. Ни на Аляске, ни в Калифорнии. Кстати, единственный Мар­шалл Болдуин, родившийся в Калифорнии

в подходящее время, умер в младенческом воз­расте, став жертвой синдрома внезапной дет­ской смерти.

— Ас чего ты собственно взяла, что Бол­дуин родился в Калифорнии?

— Не смей лгать мне, Чейз!— Кэссиди готова была сорваться на крик.— Я все знаю. — Она ударила себя ладонью в грудь. — Знаю, что Джон Доу, Маршалл Болдуин — или как ты там его еще величаешь — словом, все эти люди и Бриг — одно лицо. Мне нужно только время, чтобы доказать это.

— Боже мой, Кэссиди, послушать тебя, так…

— Я знаю, черт побери! — Дрожа от зло­сти, она схватила его за руку с такой силой, что ногти впились ему в кожу. — Я заслужила то, чтобы знать правду!

Чейз как-то вдруг обмяк, и зрачки его по­дернулись темно-синей, как лунная ночь, дым­кой. Он обреченно вздохнул и закрыл глаза.

— Ну хорошо. Тебе так и не терпится все узнать. Бриг и Болдуин одно лицо.

Кэссиди показалось, что обрушился мир. Истина, которую так долго скрывали от нее, навалилась на нее внезапной тяжестью. Оша­рашенная, она пошатнулась, но он успел под­держать ее.

— Ты знал! — Комок застрял в горле, и са­мые противоречивые чувства охватили ее.— Почему ты ничего не сказал мне? Как ты мог лгать мне столько времени!

Она забилась в его объятиях, стараясь вы­рваться.

— Почему, почему, Чейз?— кричала она, не в силах сдержать слез.

Она поклялась себе, что больше никогда не будет плакать о Бриге Маккензи, будет счи­тать его давно умершим, однако надежда не переставала теплиться в ней…

— Он так хотел…

— Я не понимаю.

— Он считал, что если ты будешь верить, что он жив, то никогда не примиришься с соб­ственной судьбой, не обретешь себя…

— Ты все время знал?..— едва слышно прошептала она, прижавшись щекой к его гру­ди.

— Довольно давно...

— Еще до того, как мы с тобой пожени­лись?

Он на секунду замешкался:

— Да.

— Боже правый!

— Я поклялся, что буду молчать.

— Чейз.— Она вскинула голову и почув­ствовала на своих соленых от слез губах его губы. Запах мужского пота ударил ей в ноздри, и горячая волна желания захлестнула ее. Не­взирая на душевную боль,— а может, благо­даря ей, — она всецело отдалась зародившему­ся где-то внутри нее желанию.

Инстинктивно обхватив его шею руками и почувствовав, как настойчиво его язык ищет ее, она, уступая, раскрыла губы. Мысли, про­тиворечивые и бессвязные, что он не тот чело­век, что, отдаваясь ему, она попустительствует его лжи, мгновение сдерживали ее, но она от­махнулась от них; сейчас не существовало ни­чего, кроме ощущения его сильных рук на спи­не, кроме будоражащего запаха его тела. Он поднял ее и понес в спальню.

Лежа рядом с ней и не прекращая осыпать ее поцелуями, он судорожно расстегивал пуго­вицы на ее блузке.

— Кэссиди,— твердил он, прижимаясь гу­бами к ее коже.

Расстегнув блузку, он припал к ложбинке между грудей губами, влажными и горячими, словно ему передавалось биение ее сердца.

Поняв, что он расстегнул молнию на юбке, Кэссиди затаила дыхание и закрыла глаза. Как давно этого не было между ними. Ей хотелось одного — ласкать его, чувствовать его силь­ное, мускулистое тело, его бедра.

Он расстегнул на ней лифчик, и она ощутила на груди его горячее неровное дыхание. Под ласковыми прикосновениями его рук, губ, язы­ка в ней расцветало и зрело желание, находи­вшее трепетный отклик в каждой клеточке тела.

— Я совсем забыл, как ты красива, — шеп­тал он, целуя ее; его ладони сжимали ее ягоди­цы, пальцы впивались в бедра. Затрепетав в сладостном предвкушении, она выгнулась под ним и смутно почувствовала, как он, ста­раясь щадить больную ногу, коленями раздви­нул ей бедра. — Ты хочешь меня, Кэсс? — про­шептал он.

— Да.

— Давно?

— Всегда, всю жизнь.

Из-под полуприкрытых век она заметила, как легкая тень пробежала по его лицу.

— Если бы только…— однако он не до­говорил. Резким движением он вошел в нее, жадно и решительно, словно таким образом надеялся сокрушить вставшее между ними прошлое с его болью и ложью. И ее лоно, как страстный любовник, приняло его нежными — жаркими и влажными — объятиями.

Кровь бешено стучала в висках; она прижи­малась к нему, впившись пальцами в плечи, изогнувшись всем телом и обхватив его бедра ногами. Знакомые очертания комнаты поплы­ли перед глазами и растаяли; казалось, они остались одни во всей вселенной.

Чейз. Бриг. Любовь. Лицо и образы пере­мешались в ее помутившемся сознании.

— О Боже, я не могу остановиться…— за­дыхаясь, прошептал Чейз. Тело его напряг­лось, и из груди вырвался стон.

Ее сотрясали конвульсии; мир взорвался на миллион мелких осколков.

С трудом переводя дыхание, Чейз рухнул на нее, и она с наслаждением приняла его тяжесть, обхватив руками его лоснящийся от пота торс.

— Я так скучала по тебе,— прошептала она; глаза ее увлажнились от слез.