Бремя Власти
Шрифт:
Стоило Шереметьеву ненадолго выйти из палатки, как в ней мигом разгорелся спор, закономерным итогом которого могла стать потасовка.
— Тебе Юрко только землю месить, да штыком солому колоть! — разорялся матерый служивый с капитанскими погонами и отменными пышными усами, которым и барон Мюнхаузен бы позавидовал.
— А тебе, Густав только в лесах от крестьян отбиваться, а то вилами пузо проткнут — дышать сразу легче станет! — не остался в долгу его оппонент — тоже капитан, но много моложе с чубом на лысой голове.
— Прекратить!! Вы офицеры, али где? Совсем страх потеряли, в штабе ор поднимать? В холодную на исправление
И хоть он был из генералов 'новоделов', кои появились при нынешнем государе характер у него был не сахарный. Даром, что в бытность полковником не одну сотню отмороженных воинов воспитал, да не абы как, а на совесть, что и перед Отечеством не стыдно. Они ведь после его учебного полка, что под Коломной расположился по всей России-Матушке разошлись, правда только до того момента пока не прошла реформа формирования полков по областям. Однако славу отличного организатора и управленца Ефим Петрович Вартанов заработал, а исполнив в верном ключе с десяток поручений Генштаба, получил сначала генерал-майора, а затем и генерал-лейтенанта, аккурат перед отправкой на Юг, в штаб фельдмаршала.
Стоит ли говорить о том, что к дисциплине сей несомненно отличный офицер подходил прагматично. Нет, тираном он не был, но и позволять подчиненным устраивать балаган не собирался. В целом неплохой такой 'отец-командир' со своими тараканами в голове, но достойный человек и начальник.
Шереметьев и сам неплохо изучил своего начальника штаба. И более того генерал-лейтенант сумел понравиться, а этого сумело добиться не так много людей как могло показаться. Фельдмаршал уверился в Вартанове настолько, что давая ему поручение мог спокойно заниматься своими делами, не думая о том, что их саботируют или банально забудут. Хотя столь вопиющие нарушения в армии и флоте с каждым годом встречаются все реже и реже — полевой трибунал не единожды расстреливал зарвавшихся уродов, забывших кому они служат.
У самого фельдмаршала последний подобный случай вовсе был три года назад, причем отличился один из штабных — князь Хоранский, из южной породы. Он отчего-то думал, что может позволить себе богатеть за счет служивых, обирая и без того обделенных воинов. Причем делал это столь незаметно, что считай два года злодей проворачивал махинации, но какой бы дорожка длинной не была — конец у нее всегда один: срыв погон, позорная порка и встреча с однорукой девой.
Да, расстрел в нынешнюю пору привилегированная казнь! Ее только отличившимся назначают, если немало заслуг имелось, остальным же расхитителям, мародерщикам, дезертирам и прочим отбросам полагалась лишь виселица, перед которой с ними разговаривали каты Службы Безопасности, до сих пор именуемой в народе по-простому, почти любя — Берлогой.
— План должен быть уже готов, а вы распетушились тут, будто курицу увидели! Его превосходительство ждет от вас, господа офицеры, плодотворной работы, а не ора! Чтоб через десять минут у меня на столе уже лежал законченный план. Не справитесь — поставлю следить обоих за золотарями!!
'Однако!' — одобрительно хмыкнул фельдмаршал, встрепенувшись от дум и судя по всему заставший уже окончание без сомнения заворачивающей речи генерал-лейтенанта.
Вдруг на вышке послышался крик, а через несколько секунд раздался тревожный сигнал
Шереметьев без спешки вышел из-за стола, не забыв прихватить с собой подзорную трубу и направился на самую высокую точку на холме, находящуюся в сотне шагов от его шатра.
— Господин фельдмаршал, дозвольте доложить!
Перед Шереметьевым, отошедшим от входа на десяток метров, замер мокрый командир отдельного батальона разведки — полковник Миронов.
— Докладывай.
— В трех часах хода, с юга на нас движется противник числом не меньше тридцати тысяч штыков!
— Чушь, у австрийцев нет таких сил.
— Это не они, — нахмурился полковник.
— Кто тогда?
— Войско местного князя.
— Это сброд, на них хватит двух полков при пяти пушках, — презрительно сплюнул фельдмаршал и отвернулся. И незаметно для остальных выдохнул сквозь сжатые зубы воздух — пронесло. Ведь будь на их месте бело-черные мундиры и тогда пришлось бы отступать: тем самым признавая принятое на себя решение провальным. Государю с Генштабом в этом случае появится повод задуматься так ли необходимо давать свободу воли фельдмаршалу…
Шереметьев еще не знал о том, что в рядах разношерстного войска правителя Трансильвании, принявшего вассалитет находится не только ополченцы да кое-как обученная городская стража, но и порядка десяти тысяч профессиональных солдат: ренегатов, наемников и авантюристов, решивших заработать немного монет на безбедную старость.
Да и откуда ему знать о том, что император Священной Римской империи, следуя наставлениям своего гениального главнокомандующего собрал вокруг юго-восточных владений весь сброд Восточной и Центральной Европы, слетевшийся на сладостный звон желтого металла быстрее чем пчелы на мед?
9 апреля 1716 года от Р.Х.
Трансильвания.
Река Олт.
Граф Александр фон Ларенц родом из предместий Пириней взирал на строящиеся шеренги в зеленых мундирах с плохо скрываемым торжеством. Ведь как не крути, а русских варваров они переиграли, да так, что осталось лишь чуток надавить и они обязательно сдадутся.
Под рукой у родовитого офицера был полк лучших кавалеристов мира! Его гордость и слава, лично отобранные бравые солдаты — кровь с молоком, статные и сильные, единственные бронированные конники в Европе, ну не считая этих клятых эдальго!
Немало сил и средств вложил в свой полк фон Ларенц, даже часть земель заложил, но считал, что все это окупится. И не зря между прочим. В семи боях и сражениях его конники превосходно себя проявили, разогнав сипах осман по холмам и долам всего лишь первым ударом. Хотя стоит отметить, что облаченные в кирасы могучие кавалеристы тем и страшны, что их натиск и ярость направлена на прорыв рядов противника и если его удастся остановить, то в толпе кирасиры становятся легкой добычей для юркой пехоты, особенно если последняя вооружена пиками, протазанами или на худой конец обычными вилами. Вот только не было еще такого ни разу! Даром, что ли кроме огромных палашей, срубающих любого врага одним ударом, у каждого кирасира имелось по два двух зарядных пистоля?! Да не абы каких, а удлиненных, считай треть от мушкета, выстрели с полсотни шагов и если свинцовый шарик попадет, то никакая бронь не спасет. Проверенно!