Бреслау Forever
Шрифт:
Васяк сломал сургучную печать с отпечатанным гербом, что был на перстне Боровича.
— У меня тут письмо к вам. От него.
Сташевский от впечатления поперхнулся.
— Мне?! Письмо?!
— Да.
— Боже… Как?… Откуда он?… Боже! — он никак не мог справиться с собой и с чувствами.
— Оно предназначено вам, — сухо сказал Васяк. — Письмо от покойника. Прочитать?
Сташевский все еще не мог собраться. Борович написал ему письмо? Но ведь все это ему только снится. Это какие-то умственные аберрации после того, как он бросил пить. Галлюцинации. Это только сон…
— Уважаемый пан, — начал читать Васяк. — Зачеркиваю эти слова, зная, что вы еще не появились на этом свете. То есть, вы еще не родились. Но, тем не менее, мне кажется, что я много чего про вас знаю…
Сташевский выкурил две сигареты. Когда Васяк закончил читать, он, собственно, лежал на опоре моста над Одрой. Его не беспокоило ни состояние аккумуляторов в телефоне, ни стоимость разговора. Он повернулся на опоре, словно на кровати, глядя на ласковую воду внизу. Откуда-то вспомнились строки известного моряцкого шанта [90] :
90
Особые такие моряцкие песни, старинные (в какой-то мере, соответствуют «тюремному шансону»); не путать с современными песнями «за моряков». В Польше сделались очень популярными. — Прим. перевод.
— Это все? — спросил он, выплевывая окурок в воду.
— Да.
— Тогда, огромное спасибо. Видимо, нам пора кончать. Уже светает. Сейчас взойдет солнце.
Васяк в Санта Монике подошел к окну своего маленького дворца. Поглядел на сверкающий, становящийся все более багровым, круг над самым горизонтом.
— А у меня сейчас зайдет.
Сташевский во сне пнул Мариолу так, что та сразу же проснулась. К счастью, она уже была привыкшей к подобным вещам и не реагировала слишком резко. Относительно недавно, во время отпуска, она чудом избежала серьезного ущерба своему здоровью — они успели поменяться местами, так что Мариола лежала у стены. А Сташевский, как обычно, спорил с кем-то в горячке и приложил так, что разгромил гостиничную кровать. Он часто дрался во сне. «Время привыкнуть имелось» — говаривала Мариола. Теперь же она только повернулась, с трудом открывая глаза.
— Ты с кем разговариваешь? — спросила она, слыша бормотание Славека.
Тот, ничего не понимая, глянул на нее.
— Разговариваю со сновидениями, — заявил он и повернулся на другой бок.
— А сон может сказать что-нибудь умное? — внезапно заинтересовалась девушка.
— Может. — Он поднял голову. — А ты почему не спишь?
— Возможно, я еще не готова к этим умностям. Кроме того, ты мне так приложил, что будет синяк!
— Прости, — буркнул Сташевский. — Этот тип меня разозлил.
— И что он говорил?
— Ой, это какой-то рецидивист. Говорил, что у него в толстой кишке живет глист-пьяница. И этот глист сунул ему башку в желудок и теперь выпивает все спиртное. А тип страдает, ведь для того, чтобы хорошенько напиться, теперь ему нужно два с половиной литра водяры. А на такое у него нет денег.
— И за это ты ему приложил?
Славек, совершенно проснувшись, уселся на кровати, зажег ночник.
— Нет. — Он задумался. Приложил я кому-то другому. Но уже не помню, за что.
Мариола массировала свои ягодицы.
— Наверное, ты сильно его не любил, потому что врезал, словно ломом. — Она зевнула. — Чаю выпьешь?
— С удовольствием. Я сделаю.
Славек направился на кухню. Поставил электрический чайник, вынул из шкафчика две чашки. Мариола пила «ссаки святой Вероники» — напиток из пакетика, слегка-слегка окрашенный в коричневатый цвет. Сам он — «сатану», насыпной джинсен, две ложки.
— Знаешь, — повернулся он, — всю жизнь я мечтал о женщине, которая, если я не могу спать, всегда выпьет со мной чайку и поболтает немного.
— Я тоже. — Мариола грустно улыбнулась собственным воспоминаниям. — Я тебя тоже очень долго искала, дебил.
— Я тебя люблю.
— А я — тебя, мой сумасшедший и без царя в голове.
Они сели на теплом, оплетенном плющом балконе. Расположенные несколькими этажами ниже фонари отбрасывали фантастические тени на стены огромного здания. Кроме них активными в это время суток были только коты, выдирающие друг у друга добычу с мусорников.
— Ты и вправду меня любишь? — спросила Мариола.
Славек кивнул.
— Почему ты все время сомневаешься?
— Потому что знаю тебя, обезьяна советская [91] , — повторила девушка его выражение. — Тут же тебе на шее подвесится какая-нибудь Алинка; Дануся начнет устраивать мне скандалы по телефону, что ты с нею не встречаешься, а Кася…
— Оставь Касю в покое.
— Она меня просто преследует. Когда смотрю новости, они касаются ее города. Когда вижу указатель, он, естественно, ведет к ней. Открываю газету и уже знаю: будет что-то про ее местность. Я сражалась за тебя и…
91
Чуточку офф-топ: Когда я учился в харьковском институте культуры, вместе со мной у бабули на квартире жил Сережка Щелычев. Он рассказывал о своем детстве. У них в классе был парень, Витько, явно с проблемами развития, но иногда выдававший «перлы». Как-то раз учительница (это был урок украинского языка) задала придумать предложение со словом «колгоспний». Витько тоже поднял руку. Когда удивленная учительница подняла его, он сказал: «Колгоспна мавпа». Гениально!!! — Прим. перевод.
— И вот. Такой любви, как к тебе, ждут целую жизнь, идиотка. Иногда и не дожидаются. Так что и не думай, будто бы я от тебя отцеплюсь.
— Но ведь она…
— Преследует тебя? А меня преследует чертова дюжина. Везде ее вижу.
— Ты говорил.
— Хотя, в последнее время перестала.
Мариола отпила горячего чаю.
— Что-то случится важное?
Славек всегда восхищался ее интуицией.
— У меня тоже такое впечатление.
Девушка снова сделала глоток. Потом спросила с какой-то странной решимостью.