Брестская крепость
Шрифт:
Да, пережили мы с тех пор долгий период эрозии общественной нравственности. Но ведь есть же, не могут не существовать у просвещенных народов, к которым и мы себя относим, святые, ни временем, ни людьми не колеблемые ценности, без которых народ – не народ.
Нельзя нам сегодня обесценивать тот огромный духовный потенциал, что содержится в словах «Ветеран войны». Ведь их мало. Их ничтожно мало, и с каждым днем число это уменьшается. И – как-то тягостно представить – не за горами день, когда земля примет последнего. Последнего Ветерана Великой Войны…
Их не нужно ни с кем и ни с чем сравнивать. Они попросту несравнимы. Отец как-то поразил меня, заявив, что несправедливо нам иметь одинаковый статут Героя Социалистического Труда и Героя Советского Союза, поскольку первый проливает пот, а второй-то – кровь…
Пусть
Впрочем, не мне судить отца и его поколение. Кажется мне только, что дело, которому он служил с такой поразительной убежденностью и душевной силой, дело, которое он сделал, примирило его с жизнью и со временем. И насколько я могу об этом судить, он и сам понимал это, понимал и остро чувствовал трагическую неровность времени, в котором ему выпало прожить жизнь. Во всяком случае, нижеследующие строки, написанные его рукой, наводят на это заключение.
Как-то после смерти отца я нашел в его столе черновик письма Александру Трифоновичу Твардовскому. Твардовскому, чьим заместителем еще в первом составе «Нового мира» был отец, в те дни исполнилось шестьдесят лет. К юбиляру отец на всю жизнь сохранил трепетную любовь и преклонялся перед его личностью. Письмо это, помню, поразило меня. Вот отрывок из него.
Переделкино,
20.6.70
Дорогой Александр Трифонович!
Почему-то не хочется посылать Вам поздравительную телеграмму, а тянет написать что-нибудь нетелеграфное своей рукой.
Вы сыграли такую важную роль в моей жизни, что день Вашего шестидесятилетия невольно ощущаю как знаменательную дату в своей собственной судьбе.
Это не красные юбилейные словца. Я не раз думал о том, как повезло мне, что встретил Вас и имел счастливую возможность работать с Вами и быть некоторое время Вашим близким другом (надеюсь, что это не дерзость с моей стороны). Случилось это в очень критический, наверное, переломный момент моей жизни, когда распирала энергия и жажда деятельности, а эпоха, в которую мы в то время жили, могла ведь направить все это по разным руслам. И хотя, полагаю, что на сознательную подлость я и тогда не был способен, все же бог весть как могли сказаться обстоятельства и сложности тех времен, не встреться мне Вы, с Вашим большим чувством правды и справедливости, с Вашим талантом и обаянием. И во всем, что я делал потом, расставшись с Вами, всегда была доля Вашего влияния, воздействия на меня Вашей личности. Поверьте, я очень далек от того, чтобы преувеличивать свои возможности и сделанное мною, но все же мне иногда приходилось делать добрые человеческие дела, которые в старости доставляют чувство внутреннего удовлетворения. Я не знаю: сумел бы я сделать их или нет, если бы за душой не было встречи с Вами и Вашего никогда не прекращавшегося влияния. Наверное, нет! И за это мое Вам сердечное спасибо и мой низкий поклон ученика учителю…
Жалко, смертельно жалко, что не дожил отец до того дня, когда «Брестская крепость» впервые после долгого запрета увидела свет.
Жаль, что не суждено ему узнать посмертной судьбы его главной книги, подержать в руках пахнущий типографской краской сигнальный экземпляр, тронуть обложку с тиснеными словами «Брестская крепость». Уходил он с тяжелым сердцем, без иллюзий по поводу главного дела своей жизни…
И в заключение – несколько слов о настоящем издании. В постсоветское время книга издавалась несколько раз. Разумеется, за прошедший период в исторической науке о Великой Отечественной войне появилось много новых фактов, свидетельств, документов. В отдельных случаях они исправляют некоторые неточности или ошибки, допущенные историками-документалистами в широко известных трудах об истории войны. В определенной степени это относится и к «Брестской крепости», поскольку во время ее создания историческая наука не располагала современной полнотой взгляда на начальный период войны.
Тем не менее, учитывая незначительность разночтений прижизненной авторской редакции книги с сегодняшней позицией историков, мы воздержимся от переделок. Это, очевидно, задача будущих изданий, нуждающихся в более обширном научном инструментарии.
Разумеется, есть в этом повествовании и идеологические перехлесты. Но не судите строго: как бы мы, сегодняшние, ни относились к реалиям времени создания этой книги, искренность автора не стоит подвергать сомнению. Как и каждое значительное творение, «Брестская крепость» принадлежит своей эпохе, но, сколько бы лет ни отделяло нас от событий, в ней описанных, ее невозможно читать со спокойным сердцем.
Константин Смирнов,
журналист, телеведущий, продюсер
Вместо предисловия. Открытое письмо героям Брестской крепости
Дорогие мои друзья!
Эта книга – плод десятилетней работы над историей обороны Брестской крепости: многих поездок и долгих раздумий, поисков документов и людей, встреч и бесед с вами. Она – окончательный итог этой работы.
О вас, о вашей трагической и славной борьбе еще напишут повести и романы, поэмы и исторические исследования, создадут пьесы и кинофильмы. Пусть это сделают другие. Быть может, собранный мной материал поможет авторам этих будущих произведений. В большом деле стоит быть и одной ступенькой, если эта ступенька ведет вверх.
Десять лет назад Брестская крепость лежала в забытых, заброшенных развалинах, а вы – ее герои-защитники – не только были безвестными, но, как люди, в большинстве своем прошедшие через гитлеровский плен, встречали обидное недоверие к себе, а порой испытывали и прямые несправедливости. Наша партия и ее XX съезд, покончив с беззакониями и ошибками периода культа личности Сталина, открыли для вас, как и для всей страны, новую полосу жизни.
Сейчас Брестская оборона – одна из дорогих сердцу советских людей страниц истории Великой Отечественной войны. Руины старой крепости над Бугом почитаются как боевая реликвия, а вы сами стали любимыми героями своего народа и повсюду окружены уважением и заботой. Многие из вас уже награждены высокими государственными наградами, но и те, кто еще не имеет их, не обижены, ибо одно звание «защитник Брестской крепости» равнозначно слову «герой» и стоит ордена или медали.
Теперь в крепости есть хороший музей, где полно и интересно отражен ваш подвиг. Целый коллектив научных сотрудников-энтузиастов занимается изучением борьбы вашего легендарного гарнизона, выявляет новые ее подробности, разыскивает еще неизвестных героев. Мне остается только почтительно уступить дорогу этому коллективу, дружески пожелать ему успеха и обратиться к другому материалу. В истории Отечественной войны до сих пор много неизученных «белых пятен», нераскрытых подвигов, неведомых героев, которые ждут своих разведчиков, и здесь может кое-что сделать даже один писатель, журналист, историк.
С выходом в свет этой книги я передал музею крепости весь собранный за десять лет материал и попрощался с темой обороны Бреста. Но вам, дорогие друзья, хочется сказать не «прощайте», а «до свидания». У нас будет еще много дружеских встреч, и я надеюсь всегда бывать как ваш гость на тех волнующих традиционных торжествах, которые ныне проводятся в крепости каждые пять лет.
До конца дней я буду гордиться тем, что моя скромная работа сыграла какую-то роль в ваших судьбах. Но я обязан вам больше. Встречи с вами, знакомство с вашим подвигом определили направление работы, которую я буду вести всю жизнь, – поиски неизвестных героев нашей четырехлетней борьбы с германским фашизмом. Я был участником войны и немало видел в те памятные годы. Но именно подвиг защитников Брестской крепости как бы новым светом озарил все виденное, раскрыл мне силу и широту души нашего человека, заставил с особой остротой пережить счастье и гордость сознания принадлежности к великому, благородному и самоотверженному народу, способному творить даже невозможное. Вот за этот бесценный для литератора подарок я низко кланяюсь вам, дорогие друзья. И если в своей литературной работе мне удастся передать людям хоть частицу всего этого, я буду думать, что не зря ходил по земле.