Брестский мир и гибель Черноморского флота
Шрифт:
22 марта совместное заседание ОЦВИК, Севастопольского Совета солдатских и рабочих депутатов, городского исполкома и городской думы постановило образовать единый Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов. Собрание также приняло принципиально новую резолюцию, призывавшую вести войну «до торжества свободы, равенства и братства… пока германский пролетариат не свергнет своими усилиями Вильгельма (курсив наш. – С.В.)» [120] .
120
Хесин С. С. Октябрьская революция и флот. С. 86.
27 (по другим данным – 28 [121] или 30 [122] ) марта путем слияния ОЦВИК и Совета рабочих и солдатских депутатов был образован единый Совет депутатов армии, флота и рабочих (в июне 1917 г. переименован в Севастопольский Совет военных и рабочих депутатов [123] ), в состав которого вошли 163 делегата: 55 рабочих, 87 солдат и матросов, 20 офицеров [124] . Исполнительным органом Совета депутатов армии, флота и рабочих стал Центральный исполнительный комитет (ЦИК) [125] . Большевик С. Г. Сапронов [126] вспоминал впоследствии: «На первом же заседании Совета различные партии начали оформляться во фракции и выставлять своих лидеров. Самой многочисленной была фракция эсеров, лидером которой был доктор С. О. Бируля [127] . Затем шли кадеты и меньшевики. Мы, большевики, тоже объявили себя фракцией во главе с лидером Каличем [128] . Заявление наше было встречено смехом: так нас было мало. Кроме Калича и меня во фракцию входили еще два большевика – Сюсюкалов [129] и Клепиков [130] . Но нас не смутили вражеские насмешки. Пусть предлагаемые нами резолюции не принимались Советом, зато они показывали массам,
121
Крестьянников В. В. Севастополь: Хроника революций и Гражданской войны 1917–1920 годов. С. 24.
122
Краснознаменный Черноморский флот. 3-е изд., испр. и доп. С. 87.
123
Там же.
124
Хесин С. С. Октябрьская революция и флот. С. 86.
125
Краснознаменный Черноморский флот. 3-е изд., испр. и доп. С. 87.
126
Сапронов Савелий Гаврилович (1889–1952) – член РСДРП (большевик) с 1917 г. Участник революционных событий 1905–1910 гг. на Балтийском флоте. С 1914 г. матрос эсминца «Капитан Сакен», один из организаторов и первый председатель в 1917 г. большевистского комитета в Севастополе, с 16 декабря 1917 г. член ВРК. Участник Гражданской войны, с 1923 г. – на партийной и советской работе (Крестьянников В. В. Севастополь: Хроника революций и Гражданской войны 1917–1920 годов. Симферополь, 2007. С. 528).
127
Бяльницкий-Бируля Сергей Осипович (1888—?) – из дворян. Инженер путей сообщения. В 1917 г. входил в руководящее ядро Севастопольской городской организации ПСР, член Севастопольского Совета военных и рабочих депутатов, лидер фракции эсеров в Севастопольском Совете. С 1917 г. – гласный Севастопольской городской думы, во время французской интервенции – председатель этой думы. В 1922 г. в газете «Маяк коммуны» опубликовал заявление с отречением от ПСР. В 1923 г. работал заместителем председателя Черноморской фондовой комиссии (Крестьянников В. В. Севастополь: Хроника революций и Гражданской войны 1917–1920 годов. Симферополь, 2007. С. 528).
128
Калич Андрей Иосифович (1892–1946) – член РСДРП (большевик) с 1917 г., солдат электротехнической роты Севастопольского крепостного артиллерийского склада. С апреля 1917 г. – член Севастопольского комитета РСДРП, первый председатель большевистской фракции в Севастопольском Совете. Делегат 2-го Всероссийского съезда Советов. Участник Гражданской войны на Украине, затем – на ответственной советской работе (Крестьянников В. В. Севастополь: Хроника революций и Гражданской войны 1917–1920 годов. С. 528).
129
Сюсюкалов Иван Леонтьевич (1895–1967) – из крестьян Воронежской губернии. Большевик, член Севастопольского комитета РСДРП с 1917 г. В 1914 г. призван на службу в Черноморский флот, машинист 1-й ст. линкора «Евстафий», в 1917 г. председатель судового комитета, член Севастопольского Совета военных и рабочих депутатов. С 16 декабря – секретарь Севастопольского военно-революционного комитета. С 1921 г. на хозяйственной и преподавательской работе. Делегат 10-го и 11-го Всероссийских съездов Советов, 1-го и 2-го съездов Советов СССР (Крестьянников В. В. Севастополь: Хроника революций и Гражданской войны 1917–1920 годов. Симферополь, 2007. С. 528; Моряки в борьбе за власть Советов на Украине (ноябрь 1917–1920 гг.). С. 651, именной ук.).
130
Клепиков Аполлон Васильевич (1882–1920?) – член РСДРП (большевик). Из крестьян Олонецкой губернии. После окончания Бакинской школы судовых механиков работа в Петербурге. За революционную работу в Баку и Петрограде неоднократно арестовывался (1906–1909). В 1914 г. переведен в Баку в мастерские Севастопольского порта. В 1917 г. – один из создателей Севастопольской городской большевистской организации (Крестьянников В. В. Севастополь: Хроника революций и Гражданской войны 1917–1920 годов. С. 528, 529).
131
Цит. по: Крестьянников В. В. Севастополь: Хроника революций и Гражданской войны 1917–1920 годов. С. 25, 26.
132
Жуков В. К. Указ. соч. С. 75.
133
Там же.
При этом, несмотря на создание объединенного Совета, фактическую власть в Севастополе в значительной мере удалось удержать командованию Черноморского флота. Как указала работник Севастопольского Совета М. М. Заславская, «Совет военных и рабочих депутатов находился под чрезвычайно большим влиянием Колчака» [134] . Начальник Главного морского штаба доложил 1 апреля 1917 г. в Ставку Верховного главнокомандующего: «…происшедшие события до настоящего времени на боеготовности Черноморского флота не отразились; авторитет старших начальников и офицеров мало поколеблен, почему полагаю, что при надлежащих условиях общественной жизни Черноморский флот может считаться боеспособным» [135] . В 1920 г. сам А. В. Колчак показал на допросе в Иркутской ЧК: «…много способствовал известному порядку и лояльности, которую проявляли Советы депутатов в отношении меня и командования, начальник штаба ударной дивизии десанта, который готовился у меня – Верховский», который впоследствии был вызван Керенским в Москву и затем стал военным министром [136] . А. И. Верховский же в свою очередь записал в своем дневнике: «Центральный исполнительный комитет офицеров, солдат, матросов и рабочих» [137] , как он назвал ЦИК Совета депутатов армии, флота и рабочих, был создан в Севастополе «в качестве буфера между массой и офицерством» [138] и работал «необычайно напряженно. Масса кипит и волнуется, стремясь сбросить с себя всякую узду, но система организаций, в которых выборные из этой самой массы играют видную роль, сдерживают ее, и это единственное, что ее сдерживает. […] В комитетах как бы происходит перевоспитание масс» [139] . А. И. Верховский, вполне в духе более поздних показаний А. В. Колчака, с гордостью писал в своем дневнике: «Тот факт, что у нас офицеры стали во главе движения, позволил нам добиться гораздо лучшего порядка, чем во всей остальной России» [140] . Впоследствии немецкий военный историк Г. Лорей признал в своей монографии, что Февральская революция, «несмотря на влияние на личный состав, не отразилась на боевой деятельности флота. Почти ежедневно русские эскадренные миноносцы и подводные лодки появлялись у Анатолийского побережья и топили каждое судно, попадавшееся им под руки. Перед Босфором постоянно оказывались новые мины, и ни одного дня нельзя было пропустить без траления» [141] .
134
Хесин С. С. Октябрьская революция и флот. С. 86.
135
Цит. по: Гречанюк Н. М., Попов П. И. Указ. соч. С. 26.
136
Адмирал Колчак: Исповедь под дулом пистолета. С. 71. А. И. Верховский, будучи арестованным, направил 2 апреля 1938 г. «Заявление народному комиссару внутренних дел Союза ССР» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 350. Л. 70). Данное «заявление» представляло собой признательные показания, в которых помимо самооговора содержалась и вполне объективная информация. Верховский, в частности, указал: «Впервые мое знакомство с социалистами-революционерами имело место на съезде Румчерода в Одессе в 1917 г., где я присутствовал с делегацией от Севастополя и Черноморского флота в качестве товарища председателя Севастопольского Совета. На этом съезде я познакомился с Керенским и установил единство моих взглядов с ним по вопросу защиты отечества против внешнего врага, защиты капиталистического строя от нараставшей социалистической революции и построения демократического устройства государства. Результатом этого знакомства было мое назначение на должность сначала командующего войсками Московского военного округа, затем (после подавления при моем активном участии мятежа Корнилова в августе 1917 г.) – назначение военным министром» (Там же. Л. 71).
137
Верховский А. И. Россия на Голгофе. Пг., 1918. С. 75.
138
Там же.
139
Там же. С. 75, 76.
140
Там же. С. 78.
141
Гречанюк Н. М., Попов П. И. Указ. соч. С. 39.
А. В. Колчак показал на допросе: «Рабочие также образовали у себя Совет рабочих депутатов, но этот Совет не сливался с Флотским комитетом и существовал независимо. Слияние произошло позже, примерно в мае месяце. Нужно сказать, что рабочие Севастопольского порта прямо заявили мне, что они будут поддерживать меня во всех военных работах, что они будут выполнять свои работы так же, как раньше, даже вначале заявили мне, что они не признают 8-часового рабочего дня и будут работать столько, сколько потребуется для военных надобностей флота. Такое заявление установило самое лучшее отношение с рабочими Севастопольского порта; во всех тех постановлениях, которые касались известных экономических вопросов, которые я мог своей властью разрешить, я всегда шел им навстречу» [142] . По свидетельству адмирала, обычно к нему «являлся Васильев [143] – председатель (товарищ председателя. – С.В.) Совета рабочих депутатов Севастопольского порта, и мы с ним долго обсуждали эти вопросы. Некоторые я удовлетворял, другие направлял в дальнейшую инстанцию – Ставку [Верховного главнокомандующего] – и сообщал [Временному] правительству» [144] .
142
Адмирал Колчак: Исповедь под дулом пистолета. С. 70.
143
Васильев Александр – рабочий. Участник вооруженного восстания в Севастополе в ноябре 1905 г., осужден на длительный срок каторги. В 1917 г. вернулся в Севастополь из заключения, в марте – апреле избран председателем комитета Севастопольского порта, товарищем председателя Севастопольского Совета депутатов армии, флота и рабочих (Крестьянников В. В. Севастополь: Хроника революций и Гражданской войны 1917–1920 годов. С. 524).
144
Адмирал Колчак: Исповедь под дулом пистолета. С. 71.
В условиях 1917 г. часть комсостава Черноморского флота активно включилась в общественно-политическую деятельность. Возникла группа давления, которая оказала заметное влияние на политическую обстановку в начале Февральской революции. Немногочисленные офицеры приняли участие в работе партий и общественных движений. Комсостав активно участвовал в работе черноморских Советов и других выборных органов власти в 1917 г. Эти офицеры оказали значительное влияние на работу выборных учреждений весной – летом 1917 г., направляя её в конструктивное русло, используя легальные возможности этих органов для борьбы с анархией [145] .
145
Павленко А. П. Офицеры Черноморского флота России в Революции 1917 г. и начале Гражданской войны: Автореф. дисс. канд. ист. наук. Екатеринбург, 2015 [электрон. ресурс] // http://cheloveknauka.com/ofitsery-chernomorskogo-flota-rossii-v-revolyutsii-1917-g-i-nachale-grazhdanskoy-voyny
Весной 1917 г. офицеры оказали значительное влияние на деятельность комитетов, сохраняли возможность командования подчиненными. Участие их в работе указанных учреждений в большинстве случаев стало продолжением служебной деятельности. Правда, выборные органы постепенно расширяли сферу своей компетенции, неуклонно снижалось влияние офицеров. Была введена выборность комсостава. Характерным явлением в обстановке на Черноморском флоте стали конфликты между нижними чинами и командирами. Истоки этого явления можно найти как в предшествующей истории вооруженных сил (социальное неравенство офицера и матроса, грубость со стороны командного состава), так и в конкретной ситуации на флоте 1917 г.: борьба офицеров за сохранение дисциплины, конфликт командования с выборными органами, месть со стороны нижних чинов за ранее наложенные взыскания, подозрения в контрреволюционности и др. [146]
146
Павленко А. П. Офицеры Черноморского флота России в Революции 1917 г. и начале Гражданской войны: Автореф. дисс. канд. ист. наук…
Судя по заявлениям А. В. Колчака на допросе в 1920 г., положение начало меняться в апреле 1917 г. – вместе с приездом на Черноморский флот депутаций с Балтийского флота [147] . Адмирал Колчак констатировал, что на Черноморский флот «хлынула масса самых подозрительных и неопределенных типов, началось ведение совершенно определенной пропаганды, направленной к развалу флота, начали обвинять офицеров в империализме, в обслуживании интересов буржуазии» [148] . О том же написал в своих воспоминаниях морской офицер Н. А. Монастырев. По его свидетельству, «на базах Черноморского флота появились подстрекатели и убийцы, прибывшие с Балтики (революционные матросы – большевистские агитаторы-пораженцы. – С.В.). Они яростно и открыто начали агитировать против адмирала Колчака и вообще против офицеров как таковых. “Почему вы еще терпите офицеров – этих врагов народа, которые ради собственной выгоды стремятся затянуть братоубийственную войну? Они всегда были опорой трона, а потому являются злейшими врагами революции! Не верьте им! Посмотрите, чего мы достигли на Балтике, перерезав этих гадов! Хватит войны! Немцы – это наши друзья, и мы хотим жить с ними в мире. Да здравствует всеобщая свобода! Мы, большевики, укажем вам правильный [курс]!” Результаты подобной агитации не замедлили сказаться. На офицеров действительно стали смотреть как на врагов государства» [149] . А. И. Верховский, воспоминания которого носят неизгладимый отпечаток самоцензуры и цензуры, ограничился лишенной подробностей констатацией того факта, что контр-адмирал «был бессилен, окруженный только своими офицерами» [150] . Впрочем, положение А. В. Колчака несколько скрашивало то обстоятельство, что «массовую базу» ему создавали эсеры: «Живые и энергичные агитаторы сновали по кораблям, превознося и военные таланты адмирала, и его преданность революции» [151] .
147
По имеющимся в историографии сведениям, к 15 марта 1917 г. Балтийский флот потерял 120 офицеров, из которых 76 убили (в Гельсингфорсе – 45, в Кронштадте – 24, в Ревеле – 5 и Петрограде – 2). В Кронштадте помимо этого убили не менее 12 человек сухопутного гарнизона, 4 офицера покончили жизнь самоубийством, 11 человек пропали без вести. Более 600 морских офицеров арестовали (см.: Соколов Д. В. Таврида, обагренная кровью. С. 22).
148
Адмирал Колчак: Исповедь под дулом пистолета. С. 73.
149
Монастырев Н. А. Гибель царского флота / Пер. с нем. СПб., 1995. С. 86.
150
Верховский А. И. На трудном перевале. С. 233.
151
Там же. С. 234.
А. В. Колчак свидетельствовал в 1920 г.: «…рабочие Черноморского флота стояли, если так можно выразиться, выше команд в смысле дисциплины, порядка и организованности. Я прямо докладывал правительству и приписывал улаживание конфликтов спокойствию, внесенному со стороны рабочих и их органов. Когда под влиянием пропаганды Совет матросских депутатов поднимал вопрос о том, что надо требовать ликвидации войны и так далее, рабочие приходили […] и вносили известное успокоение своим трезвым, спокойным отношениям ко всем событиям. В половине апреля мне стало ясно, что если дело пойдет таким образом, то, несомненно, оно кончится тем же, чем и в Балтийском флоте, т. е. полным развалом и невозможностью дальше продолжать войну» [152] .
152
Адмирал Колчак: Исповедь под дулом пистолета. С. 73.
С 15 апреля по 21 апреля командующий Черноморским флотом находился в Петрограде, принял участие во встречах с военными и политическими деятелями [153] . Перед уходом из Севастополя А. В. Колчак «собрал все команды, сообщил им о своем отъезде и спросил их, имеются ли у них какие-либо настоятельные нужды и требования, чтобы я мог передать их правительству. Заявлений никаких не было сделано…» [154] . В центре революционных событий, а также в Пскове, где А. В. Колчак принял участие в совещании высшего командного состава (присутствовали генерал М. В. Алексеев, сдавший царя и, как следствие, подставивший нашу армию, которая в условиях кризиса власти стала разваливаться буквально на глазах, и генерал Н. В. Рузский, который, «командуя армией в Галиции на Юго-Западном фронте, проделал штуку, которая очень характерна вообще для наших больших военных: во-первых, забыл об интересах русской армии и очень [хорошо] помнил об интересах генерала Рузского; во-вторых, не исполнил отданного ему приказания, сознательно его нарушив» [155] , и другие), у адмирала возникло стойкое убеждение о скорой государственной катастрофе [156] . По более позднему (1920) признанию А. В. Колчака, в армии царил «полный развал. Никаких мер, чтобы остановить этот развал и выйти из затруднительного положения, в сущности, никто не мог предложить» [157] . А. В. Колчак убедился в том, что Временное правительство «совершенно бессильно» и «единственный орган, который выдвигается и вполне определился – Совет рабочих и солдатских депутатов – ведет совершенно открыто разрушительную работу в армии и вообще в отношении вооруженной силы открыто выставляет лозунги прекращения войны с Германией и так далее. Правительство бороться с этим совершенно бессильно, хотя бы даже оно располагало силами, т. к. оно принципиально применять эту силу не хочет, а рассчитывает на возможность чисто морального воздействия и держится на чисто моральном воздействии (то есть ни на что в действительности не опирается. – С.В.)» [158] . Это всё притом, что в указанное время в распоряжении Временного правительства состояло «достаточно дисциплинированных сил, чтобы подавить [пораженцев]» [159] в случае отдания соответствующего приказа.
153
Cмолин А. В. Указ. соч. С. 30.
154
Адмирал Колчак: Исповедь под дулом пистолета. С. 75.
155
Лемке М. К. 250 дней в царской Ставке (25 сент. 1915 г. – 2 июля 1916). Пб., 1920. С. 77.
156
Смолин А. В. Указ. соч. С. 30.
157
Адмирал Колчак: Исповедь под дулом пистолета. С. 82, 83.
158
Там же. С. 86.
159
Там же. С. 88.
Чуть позднее А. В. Колчак написал в письме А. В. Тимиревой: «То, что я пережил в Петрограде, особенно в дни 20 и 21 апреля, когда я уехал, было достаточно, чтобы прийти в отчаяние, но мне несвойственно такое состояние, хотя во время 2 1/2 -дневного пребывания в своем салон-вагоне я мог предаться отчаянию без какого-либо влияние на дело службы и командование флотом. Кажется, никогда я не совершал такого отвратительного перехода, как эти 2 1/2 суток» [160] . В письме всего не напишешь. Именно в эти дни, в дороге или чуть позднее, уже в Севастополе, А. В. Колчак осознал необходимость самому попытаться вытянуть страну из бездны. Вероятно, тогда он и написал свой доклад, а фактически программную речь, с которой хотел обратиться сперва к Черноморскому флоту, а затем и ко всей России [161] . На допросе в 1920 г. адмирал показал: «…я собрал все свободные команды в нескольких местах и, как я это делал раньше, совершенно откровенно высказал все то, что узнал в Петрограде, обрисовал им положение вещей, указал на бессилие правительства, на то, что фронт у нас в последние дни разваливается совершенно; удастся ли его восстановить – неизвестно, и что оказать сопротивление неприятелю невозможно. Я главным образом базировался на следующем положении: для меня как для человека военного и все время занятого исключительно своими военными делами казалось необходимым рассматривать происходящую у нас революцию с точки зрения войны. Для меня казалось совершенно ясным, что в такой громадной войне, в какой мы участвуем, проигрыш этой войны будет проигрышем и революции, и всего того, что связано с понятием нашей родины – России. Я считал, что проигрыш обречет нас на невероятную вековую зависимость от Германии, которая к славянству относится так, что ожидать хорошего от такой зависимости, конечно, не приходилось» [162] .
160
Волшебный сад души. С. 239.
161
Смолин А. В. Указ. соч. С. 30.
162
Адмирал Колчак: Исповедь под дулом пистолета. С. 90.