Бригада 16. Похищение европы
Шрифт:
И все же незримый облик Ерофея Кистенева витал где-то рядом. Его несокрушимая жизненная сила ощущалась даже спустя сотню лет; и прежде всего это проявлялось в удивительном сходстве, казавшемся совершенно невероятным при столь отдаленной степени родства.
Белов внезапно понял, что отцы и деды Кондрашова и Хусточкина выглядели точно так же - абсолютными копиями Ерофея Кистенева. И уже в этом заключался некий недобрый знак, Каинова печать, лежавшая на всех потомках лихого душегубца. Замкнутый круг, разорвать который можно одним-единственным способом - вернуть метеорит («Европу» или
– Вы покажете мне карту?
– глядя Кондрашову прямо в глаза, спросил Белов.
– Я полагаю, что нам следует объединить усилия.
– Мои ребята будут не прочь пошататься по тайге, - поддержал его Князь.
– С такой ватагой мы найдем второй особняк в два счета!
Виталий Сергеевич колебался. С одной стороны, ему очень хотелось довериться Белову, но с другой - что-то его останавливало.
– Дело в том, что... понимаете, я не ношу с собой карту и дневник прадеда. Они спрятаны в надежном месте, - сказал наконец Кондрашов.
Князь расценил его сомнения по-своему. Он положил руку на плечо новообретенного родственника.
– Витя, - ласково сказал он, - не бойся. Я ручаюсь, что ничего плохого не произойдет. Все будет так, как сказал Александр Николаевич.
– Саша, - в тон ему ответил Кондрашов, - я не боюсь. Точнее, боюсь, но не того, что меня обманут.
– Тогда... чего?
– не понял Князь.
– Я опасаюсь даже приближаться к этому камню. Что, если мы отправимся в тайгу и...
– Он не договорил, но этого и не требовалось. Все прекрасно поняли, что имел в виду потомок купца Митрофанова.
– Этот метеорит, он словно камень на шее: жить с ним страшно, а выбросить - еще страшнее. Вдруг он утянет за собой на дно? Я понимаю, что его надо вернуть, но для этого его надо сначала найти и... взять в руки.
– Ну, не ты, так я это сделаю. Я не суеверный, - Князь рассмеялся, однако ни от кого из присутствующих не укрылось, что смех его был немного нервным.
– Нет, Саша!
– воскликнул Кондрашов.
– И тебе я тоже не позволю! Ты ничем не отличаешься от меня! Тебе - пятьдесят два, и мне - почти столько же. Ты живешь один, и я - один. И, если уж хочешь начистоту, твоя жизнь не кажется мне намного счастливей моей.
– Ну, кое в чем ты ошибаешься, - задумчиво возразил Князь.
– Теперь, когда мы нашли друг друга, мы уже не одни. А что касается жизни... Согласен! Тут ты меня даже обскакал. Работать на кафедре в педагогическом институте все же лучше, чем топтать зону. А я занимался этим восемнадцать лет с небольшими перерывами. По глупости, конечно, но... Чего теперь об этом говорить? Сделанного не воротишь...
– Он налил себе рюмочку, выпил, аппетитно крякнул. Затем подцепил на вилку маринованный гриб и с хрустом его разжевал.
– Так как же нам поступить с камнем-то?
Саша понял, что настал черед главных аргументов. Он должен был сказать решающее слово.
– Вот что, братья!
– обратился он к гостям.
– Хотите вы этого или не хотите, а вернуть метеорит камчадалам придется. Я только что вернулся из Ильпырского. Летал туда на Праздник лета, который раньше назывался праздником Сэрту. Встречался с Иваном Пиновичем Рультетегиным, потомком первого Хранителя. Любопытнейший человек!
При упоминании имени Рультетегина Кондрашов побледнел. Было видно, что и Князю стало не по себе.
– Я вам кое-что покажу, - сказал Белов, поднялся из-за стола и подошел к большому массивному сейфу, стоявшему в углу.
Сейф притащил Витек; в его понимании офис без сейфа таковым не являлся. Но сейчас этот железный ящик стоял пустой, поскольку прятать там было нечего. Белов с самого начала строил предвыборную политику на принципе полной открытости. Ему не надо было скрывать источники финансирования, потому что он тратил свои собственные деньги; не было никаких компрометирующих материалов, так как Саша не имел порочащих связей. Из оружия на весь штаб был один только табельный «Макаров» Злобина, но Витек предпочитал с ним не расставаться и ночью держал пистолет под подушкой.
Правда, Ватсон держал в сейфе графин с водой - так она не нагревалась. Ключ лежал в ящике письменного стола.
Белов взял ключ, открыл-замок и отворил массивную дверцу. Он достал из сейфа продолговатый предмет, завернутый в кусок ровдуги.
– Так получилось, что теперь я тоже причастен к этому делу, - сказал Саша.
– У меня талант - ввязываться в подобные истории. Понимаю, что у вас нет никаких оснований мне верить, но... Что вы скажете на это? Витек, Ватсон! Задерните занавески!
Витек и доктор быстро задернули занавески на окнах. Внутренние оконные проемы были совсем небольшими, как бойницы, поэтому центральный зал погрузился в полумрак.
Белов открыл сверток: из-под тонкой кожи пробивался бледный голубоватый свет. Саша положил на стол короткий нож в ножнах; рукоять была инкрустирована кусочком неизвестного камня, излучавшего нежное сияние.
– На этом ноже, - сказал Белов, - кровь первого Хранителя, отпечатки пальцев Ерофея Кистенева и кусочек метеорита. Сколько всего завязано в один тугой узел! Но если Рультетегин отдал его мне, значит, я должен этот узел развязать. Помогите мне! Покажите карту.
Кондрашов наконец решился.
– Хорошо, - сказал он.
– Я отдам вам карту. Но... При одном условии. Вы все сделаете сами: ни я, ни Саша, - он показал на Князя, - в тайгу не пойдем. Вы понимаете, почему.
– Виталий!
– вмешался Князь.
– Ну ты что? Это ведь как-то...
– Это мое условие, - упрямо повторил Кондрашов, и авторитет был вынужден согласиться.
Князь пожал плечами.
– Могу дать тебе своих ребят, - предложил он Белову.
– Спасибо, думаю, мы справимся. Итак...
– Я принесу карту сегодня же вечером, - сказал Кондрашов.
– И сделаю все необходимые пояснения.
– Отлично!
– обрадовался Белов.
– А я...
Мобильный Князя вдруг зазвонил. Авторитет извинился и, прикрывая трубку рукой, несколько раз сказал короткое «да».
Затем он встал из-за стола.
– Ну что же? Я должен идти. Дела. Спасибо вам, а больше всех - тебе, бородатый, - обратился он к Лукину.
Федор залился краской смущения.
– Вы, это... Александр Семенович... За рубашку-то не сильно на меня сердитесь?