Бригада 16. Похищение европы
Шрифт:
В движениях Князя без труда угадывалась разбойничья повадка. Саша подумал, что точно так же и Ерофей Кистенев расправлялся со своими жертвами - решительно и жестоко. Авторитет подошел и нагнулся над мужчиной. Левой рукой схватил его за ворот пиджака и резко перевернул на спину. Правую руку с зажатым в ней пистолетом он поднес ко лбу раненого и... Князь внезапно остановился.
– Что это?
– сказал он.
Полы пиджака распахнулись, и из внутреннего кармана выпал небольшой блокнот в темно-коричневом кожаном переплете. Князь открыл блокнот и увидел пожелтевшие страницы, исписанные
– Дневник Ерофея? Откуда? – Зрачки Князя сузились до размеров игольного ушка. Он обыскал раненого мужчину и нашел лист плотной бумаги, сложенный вчетверо, - карту. Даже при беглом взгляде на нее бросалось в глаза, что карта исписана тремя различными почерками: дед, отец и сам Кондрашов делали на ней свои пометки.
Князь закусил губу.
– Я хотел тебя пристрелить, - с сожалением сказал он.
– И чуть было это не сделал. Нет.
– Он убрал пистолет обратно за пояс и достал складной нож. Щелкнула кнопка, и узкое блестящее лезвие выскочило из рукоятки.
– Пристрелить было бы слишком просто. Я вырежу тебе сердце. Только очень медленно. По маленьким кусочкам.
Князь разорвал на груди мужчины рубашку и сел ему на живот, придавив коленями руки. Белов хорошо видел его лицо в этот момент. Оно было ужасным. Князь приставил лезвие к загорелой коже и сделал глубокий надрез. Края раны разошлись, хлынула кровь, и вдруг...
Раненый резко дернулся. Все случилось так быстро, что никто не смог ничего заметить, не то чтобы помешать. Мужчина вытащил правую руку, прижатую коленом Князя. Он резко сжал кулак, и из ножен, пристегнутых к предплечью, показался длинный трехгранный штык. Собрав последние силы, раненый всадил штык в левый бок Князя - между ребрами, до упора, в сердце! Князь заревел, изо рта брызнула струйка пузырящейся крови. Он пытался вскочить, но штык прочно засел в его теле. Князь, дергаясь в конвульсиях, стал заваливаться набок. Бойцы бросились к нему, и, пользуясь возникшей суматохой, Белов воскликнул:
– Уходим!
Шмидта не пришлось просить дважды. Друзья, пригибаясь и петляя, бросились к Чертовой балке. Пока парни Князя успели сообразить, что происходит, было уже поздно. Выпущенные ими пули срезали побеги густого кустарника и чиркали по стволам деревьев. Тайга - она ведь, как джунгли: стоит отойти на десять шагов, и тебя уже не видно. На всякий случай Шмидт дважды выстрелил на бегу, чтобы у парней не возникло глупого желания их преследовать. Так оно и случилось - за друзьями никто не гнался.
Саша и Дмитрий спустились по крутому обрывистому склону оврага, сотню метров пробежали по дну и поднялись уже в другом месте. Шмидт без труда нашел дельтаплан. Дмитрий заставил Сашу хорошенько пристегнуться. После этого он завел двигатель и сел за штурвал.
– Ну, с богом!
«Фрегат» начал разбег, с каждым метром набирая скорость. Шмидт выжимал из двигателя все, что мог, до упора выкручивая рукоятку газа. Буквально за пару метров до обрыва дельтаплан вздрогнул всем корпусом, подпрыгнул и оторвался от земли. Шмидт до предела увеличил угол атаки, и маленькая машина стала почти отвесно подниматься в небо.
Дмитрий помнил, что горючего осталось на самом донышке, поэтому хотел набрать максимальную высоту и потом планировать, пока хватит запаса инерции. Саша смотрел на тайгу, проплывающую под ногами. Он, как ни старался, так и не смог увидеть крышу митрофановского особняка. Но он все время помнил о том, что где-то там, внизу, спрятался приземистый бревенчатый дом, хранящий груды блестящего желтого металла. Того самого металла, что заставляет людей сходить сума.
Спустя несколько минут двигатель стал спотыкаться, чихать и вдруг замолчал. Дельтаплан какое-то время держал высоту, а потом стал постепенно снижаться. Шмидт заложил правый вираж, отклоняясь от прямого курса.
– Ты куда?
– спросил Белов.
– Там шоссе, - пояснил Шмидт.
– Будем садиться на него.
– Зачем?
– Если я ничего не путаю, на шоссе иногда встречаются заправки. А в тайге их точно нет.
И действительно, в паре сотен метров показалась серая лента шоссе. Дмитрий выровнял «Фрегат» и следовал изгибам трассы. Он тянул дельтаплан из последних сил; перед синим указателем «АЗС - 30 км» они приземлились.
– Далековато.
– Шмидт почесал в затылке.
– Ну ничего, что-нибудь придумаем.
Примерно через четверть часа послышался звук мотора.
– Только бы не дизель, - сказал Шмидт.
Белов подумал о другом: «Только бы не бойцы Князя». Но им повезло. Это оказался дачник-пенсионер, возвращавшийся в город. К тому же в багажнике у него лежала полная канистра бензина. Шмидт быстро заправил дельтаплан, покопался в кармане и вытащил золотой червонец.
– Что ты мне даешь? – насторожился дачник.
Дмитрий пожал плечами.
– Еще у меня есть это.
– Он достал из-за пояса на спине пистолет и направил в лоб пенсионеру.
– Выбирай!
Дачник схватил монету и поднял руки вверх.
– Ребята! Разойдемся по-хорошему.
– Конечно, по-хорошему!
– улыбнулся Белов.
– Черная полоса кончилась! Впереди - только белая!
– И он показал на длинную разделительную линию, тянувшуюся вдоль шоссе и уходящую за горизонт.
«Фрегат» снова поднялся в воздух и взял курс на Петропавловск.
– Дима, - укоризненно сказал Белов.
– Зачем ты сунул ему золотую монету? К чему это пижонство?
– Саша, - совершенно серьезно отвечал Шмидт.
– Скажи мне, только честно... Ты видел хотя бы одного кавалера ордена Золотого Руна, расплачивающегося кредитной карточкой?
– Нет, - честно признался Белов.
– Не видел.
– То-то и оно. А я, между прочим, дважды кавалер!
И они дружно расхохотались. «Фрегату» тоже было весело; он слегка покачивал крыльями.
XXXII
Если бы Белов точно знал, где находится петропавловская больница, он бы наверняка заставил Шмидта приземлиться в ее дворе. Но Саша хорошо помнил только митрофановский особняк, поэтому они сели на подъездную дорожку, ведущую к дому. Белова ожидал приятный сюрприз: кроме Витька, Ватсона и Лукина, его встречал старый знакомый - генерал Введенский.