Бригада. От сумы до тюрьмы
Шрифт:
Но ни один из этих планов Кабан осуществить ей не позволил. Некоторое время она металась по комнатам, как бегущая по волнам: сначала в развевающемся платье, потом в бюстике и трусиках, потом в одних трусиках!.. Пока не сообразила, что Кабан может двигаться только по прямой, из-за этого он уже раздавил несколько предметов мебели. А главное, разбил ее любимое музейное трюмо. Долго так продолжаться не могло. Она бросилась в прихожую и судорожно вцепилась в дверной замок, как вдруг почувствовала на своих лодыжках жесткие пальцы, которые с неимоверной силой потянули ее назад, так что она ударилась сначала лицом о дверь, а потом
Когда она открыла глаза, то увидела над собой избавляющегося от остатков одежды толстого и плотного, как Гаргантюа, Кабана. Наряду со страхом и ужасом перед неизбежным изнасилованием, ее поразила одна крамольная мысль, даже не мысль, а чувство уважения, которое она испытала при виде его огромного, эректирующего фаллоса…
— Понимаете, Виктор Петрович, — с удивленным видом продолжал рассказывать Кабан, — никогда у меня такой бабы не было. Уж что она вытворяла подо мной, словами не передать. А я ведь столько этих невиных дочек перетрахал, что счет им потерял…
— И что потом было, чем кончилось? — спросил заинтересованный Зорин.
Для Надежды Холмогоровой изнасилование закончилось фантасмагорическим оргазмом, подобного которому ей еще не доводилось испытывать в своей богатой амурными приключениями жизни. Все ее мальчики, студенты, аспиранты, членкоры и даже один академик РАН в лице ее мужа в подметки не годились этому дикарю в кабаньей шкуре, пьяному, дурно пахнущему водкой и потом…
Вот только когда в дверь позвонили, он повел себя далеко не по по-мужски. Вскочил, засуетился, стал искать разбросанные по комнате штаны и рубашку, впечатление было такое, что вместе со спермой из него ушел весь его сексуальный кураж и напор. Когда Кабан, собрав свою одежду в ком, зачем-то подошел к двери и открыл ее, а на пороге квартиры возник улыбающийся актер с букетом цветов, обнаженная, растрепанная, поцарапанная Надежда с разбегу вытолкала обоих наружу и захлопнула дверь…
В ванной, стоя перед зеркалом, и счищая ваткой кровь с оцарапанного во время падения лба, она счастливо улыбалась и напевала под нос что-то легкомысленное…
— Кончили мы одновременно, — сказал Зорину Кабан, не вдаваясь в подробности. — Но с тех пор она меня избегает, дверь держит на замке, к телефону не подходит. А я, Виктор Петрович, честно сказать, подсел на нее по самое дальше некуда… Как быть, ума не приложу?
Зорин прикинул доступную информацию: имеются в наличии молодая аспирантка, муж-академик преклонного возраста, большая квартира… Это даже не ребус, а детский кроссворд…
— Ты вот что сделай, — сказал он с надеждой взирающему на него Кабану…
Виктор Петрович Зорин, старый потрепанный жизнью зубр, хорошо понимал тех, кто безумствует из-за женщин. У него самого годам к пятидесяти интерес к ним стал как-то угасать. То есть, он по-прежнему мог выполнять свои мужские обязанности, но не испытывал потребности.
Слишком много душевных сил уходило у него на борьбу за политическое выживание, а похоть тела, как известно, и похоть власти вещи взаимозаменяемые. К тому же у него на руках были парализованная жена, которую он по-прежнему любил и уважал, и две дочери в подростковом возрасте.
— Потому когда он в конце восьмидесятых познакомился на одной из многочисленных презентаций с бывшей учительницей французского, а на тот момент переводчицей, Ларисой и почувствовал к ней влечение, перешедшее вскоре в род недуга, даже страсть, он долго не мог поверить себе, что «влюбился, как простой мальчуган». Смех да и только: ну не чаял он, что и у него может начаться гон, то бишь гормональная буря в его-то возрасте.
Пусть эта связь стоила ему массы денег, нервов и времени, но зато она принесла с собой немало радостей и удовольствий, на которые он уже перестал в жизни рассчитывать. Ведь это только говорится: «Ищите женщину, и вы найдете причину всех зол». Красивые слова, которые на деле мало чего стоят. На самом деле нет в жизни такого зла, которое не имело бы примеси добра!
Жену Зорин бросить не мог. Девочки, Лена и Оля, этого бы этого не поняли, да и самому ему претило такое решение проблемы. В конце концов Виктор Петрович принял соломоново решение: купил маленький, почти игрушечный домик в парижском пригороде Исси-ле-Мулино, где и обосновались Лариса с родившейся вскоре после начала их романа очаровательной девчушкой Алисой.
Несколько раз в год, под видом командировок, Зорин навещал Ларису, привозил гору подарков, пестовал дочурку и не мог ею натешиться, такое это было милое забавное существо. И вторая семья, и сам Зорин ждали этих свиданий, как праздника.
Но проходила неделя, другая, и он снова возвращался к больной жене и детям. У девочек период полового созревания проходил трудно, они капризничали, грубили на каждом шагу и срывали настроение на отце. Обездвиженная жена молча страдала, и только ее мужество и долготерпение делали жизнь Виктора Петровича более-менее сносной.
Примерно год назад все Изменилось. Во-первых, умерла жена, царствие ей небесное, отмучалась, бедная. Во-вторых, дочери окончили школу, обе поступили, не без его помощи, одна в Московский университет, вторая в МГИМО. К тому же младшая, Оля ухитрилась выскочить замуж на первом же курсе за сына нового русского. Как-то все само собой наладилось, будто-то жена-покойница с того света все его беды руками развела.
Позиции Зорина после перевыборов Ельцина и дефолта только укрепились. А когда премьером был назначен Тримаков, Виктор Петрович ухитрился не только очаровать старика, но и убедить его в том, что придерживается абсолютно тех же взглядов, что и он.
И «патриоты», считавшие, что Россия снова должна стать великой державой по образу и подобию СССР, и их противники западного толка — «европейцы», уверенные, что Россия возродится как великая евроазиатская копия США, видели в Зорине единомышленника и ценили его за способность объяснять тупым политикам из противоположного лагеря, насколько они не правы.
Таким образом Виктор Петрович, ловко маневрируя между враждующими сторонами, при любом исходе кремлевских дрязг оказывался на стороне победителей. Хотя и побаивался Гаранта Конституции и главного кремлевского кукольных дел мастера.
Ельцин, при всех его недостатках, был отличным кадровиком и психологом, прошедшим огонь и медные трубы советской партийно-государственной системы. И при этом совершенно непредсказуемым политиком. Не дай бог попасть под его очередную «рокировочку».
Главным недостатком Зорина, немало попортившим ему крови на протяжении всей его в целом блестящей карьеры, было равнодушие к алкоголю. Это, в частности, и не позволило ему выдвинуться на первые роли при державе Ельцина, чему он был несказанно рад.