Бригадир
Шрифт:
Глава одиннадцатая
НА КРАЮ БЕЗДНЫ
Перед входом на Южное кладбище, как и следовало ожидать, уже стояла целая кавалькада дорогих иномарок, включая роскошный лимузин их бригады, на котором в сопровождении двухметрового бодигарда Мангуста прикатил не упустивший случая продемонстрировать свою крутость и приближенность к боссу Серега Сокол. Проводить в последний путь трагически погибших братков собралось человек сто. Здесь были убитые горем родители, родственники и друзья Антохи и Кости, все без исключения пацаны их бригады, а также державшиеся подчеркнуто скорбно представители других питерских группировок. Чуть в отдалении от общей людской массы стояло несколько чужих отечественных автомобилей с тонированными стеклами и микроавтобус РАФ. Кто находился внутри, не рискуя высовываться наружу – можно было лишь догадываться. Скорее всего менты, журналюги и телевизионщики, зрительно и на пленку фикисирующие траурное мероприятие, чтобы позже указать о нем в служебных отчетах, настрочить статейки в газеты и прокрутить в вечерних городских новостях «горячий» сюжетец об очередных пышных похоронах погибших в битве за зеленые дензнаки представителей организованной преступной группировки бригадира по прозвищу Рэмбо.
«Чероки» Невского притормозил возле входа за три минуты до назначенного времени церемонии и быт тут же взят в кольцо пацанами. Влад вышел, поздоровался за руку со старшими, кивнул остальным, попросил достать из багажника цветы и шикарный венок с траурной ленточкой. Огляделся, закурил. Спросил тихо, обращаясь сразу ко всем, кто быт рядом:
– От Вовки есть кто-нибудь?
– Нет, – первым ответил Гарик. – Никого, Влад.
– Не до нас им сейчас, – высказал свое мнение Марат.
– Даже не звонили? – Невский вопросительно взглянул на Сокола.
– Тишина, – подтвердил Сергей.
– Остальные все здесь, – подал голос Медведь. – Зареченские, тамбовские, ростовские.
– Хорошо, – жадно затянувшись, кивнул Рэмбо. – Все готово? Когда ребят привезут?
– С минуты на минуту. Уже свернули на Волхонку, – сообщил Вишня. Организация похорон и поминок была поручена ему.
– Ладно. Ждите здесь. Я пройдусь. Надо поздороваться с родственниками и братвой. – Бросив сигарету на асфальт и раздавив каблуком, Невский оглянулся на стоящего за спиной Фрола. Буркнул вполголоса: —Проводи меня, Денис.
Телохранитель послушно двинулся следом.
С представителями братвы все было стандартно. Как раньше. Ведь сегодняшние похороны были для бригады далеко не первыми. Гонцы выражали соболезнование, жали руку, театрально обнимали, Рэмбо благодарил и приглашал после окончания похорон на поминки, в ресторан «Славянское подворье» на Московском проспекте, недалеко от парка Победы. Труднее всего было подобрать нужные слова, стоя напротив похожих на восковые фигуры, игнорирующих его, словно пустое место, родителей Индейца и пребывающей в прострации, смотрящей заплаканными, красными глазами сестры Слона. Девушку Невский обнял, приблизил губы к уху с крохотной золотой сережкой, прошептал:
– Прости нас всех, Наташа. Если сможешь. Костя был отличным другом. Так уж вышло. Мы знаем, кто это сделал и я обещаю тебе – слышишь? – обещаю, что очень скоро эти твари пожалеют, что появились на свет. И… вот еще что, – Влад выдержал паузу. – Я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но… В общем, я знаю что вы жили на Костины деньги. А он очень любил сливать их в казино. Я понимаю, в каком трудном положении ты сейчас оказалась. Тебе ведь еще школу закончить надо. Но ты ни о чем не волнуйся, Наташ, ладно? Мы поможем. Когда сдашь экзамены – устроим в институт, любой, на выбор.
– Я не хочу в институт, – чуть слышно произнесла девушка холодным металлическим голосом, глядя сквозь Влада. Словно тот быт стеклянным.
– Тогда – на хорошую работу. Я уже договорился. Получишь место в нашем элитном косметическом салоне, на Петроградке. Девочки тебя научат всему, что необходимо. Станешь мастером на все руки. А там, глядишь, и кекса богатого себе оторвешь. Фирмача. Знаешь, какие в салон мужики заходят, массаж и маникюр делать?! Из самого Смольного. Вот увидишь. Ну, как, договорились, малыш?
– Знаешь что, Рэмбо… – Что?
– Иди ты на хуй со своим салоном, понял?! – с яростью бросила в лицо Влада девушка. – Ненавижу тебя! Всех вас, гады, быки проклятые, сволочи, всех ненавижу! – Словно очнувшись ото сна, сестра Кости взглянула на Рэмбо ненавидящим взглядом и вдруг принялась истово, что было сил, молотить слабыми девичьими кулачками ему в грудь. Стоящий за спиной Влада Фрол хранил спокойствие, не вмешивался. Как и положено профи. Знал – Невский справится сам. Рэмбо ничего не оставалось делать, как без труда поймать запястья Наташи, сильно сжать хрупкие ручонки, дать ей время на окончание истерики, процедить сквозь зубы: «Тогда выкручивайся сама, дура». Нервно дернув щекой, он разжал пальцы, развернулся на каблуках и пошел назад к заметно оживившимся, дружно вывернувшим шеи в сторону шоссе, пацанам.
Везет ему на гордых сопливых истеричек в последнее время, нечего сказать. Он к ним, дурам малолетним, со всей душой, а в ответ – нате, бля! Или твоими же розами по морде, или кулаками в фанеру. Овцы голимые.
На площадку перед кладбищем тем временем медленно поворачивали два сопровождаемых джипом, сверкающих чистотой длинных черных катафалка. По толпе собравшихся прошел гул. Мать Антохи – поседевшая буквально за последние дни маленькая хрупкая женщина интеллигентного вида – громко всхлипнула и зашлась в рыданиях, крепко обхватив дрожащими руками стоящего рядом, как изваяние, мужа и уткнувшись лицом ему в грудь. Смотреть на нее, убитую горем, без душевной боли было невыносимо.
Под ребрами Невского что-то ворохнулось, кольнув под сердце. Что-то тяжелое и холодное. Как острый осколок льда. Ну, Чалый, падла! Вешайся сам, пока еще не поздно! Ты мне за все ответишь, тварь! Сука, гной подкожный! Дай только пацанов по-человечески похоронить.
– Батюшка приехал? – спросил Невский, поровнявшись с братвой.
– Да, вон, – Сокол ткнул пальцем в сторону входа на кладбище. – С деловым каким-то базарит. Кто такой, не в курсах, братва?
– Это директор кладбища, – сказал Вишня. – Хозяин царства мертвых. Пора бы уже Харона в лицо запомнить.
– Так он вроде с усами раньше быт, – скривился Медведь. – Слушай, ослеп, что ли, поп твой? Где ты его нашел, Вишня? Начинать пора, а он тормозит, как утюг. Сходи, позови.
– Не надо, – буркнул Гарик, выбрасывая сигарету. – Вон, прощаются уже. Идет. Отец Онуфрий.
– Что, точно Онуфрий?! – фыркнул Марат. – Первый раз его вижу. Когда Шкафа хоронили, другой быт.
– Да шучу я. Хрен его знает, как он зовется, – пожал плечами Гарик. – Как его величать, Витек?
– Батюшка Алексей, – спокойно представил священника Вишня. – Из Свято-Троицкого храма.