Бриганты

Чернобровкин Александр Васильевич

Говорил он убедительно. Может быть, это те, к кому не добрался осел, нагруженный золотом. На всякий случай я приказал позвать Жака Хромого.

— Знаешь кого-нибудь из них? — спросил я старого солдата, когда он подошел.

— Вот этого, — показал он на говорившего со мной. — Это Шарль Туссак, купец из Пуатье, брат мэра.

— Свободен, — отпустил я солдата, а Мишелю де Велькуру приказал: — Со своей полусотней проводи пуатьевцев к Бертрану дю Геклену. Скачите без остановок, чтобы к утру были на месте. Если соврали, повесишь их.

Моя угроза

не испугала купца.

— Заодно расскажешь коннетаблю, что мы захватили обоз англичан, так что завтра они вряд ли доберутся до Сен-Севера, — продолжил я.

На следующий день англичане так и не появились. Мы напрасно прождали их до вечера. Ночью я выставил усиленные дозоры и лег спать. Только заснул, как меня разбудили. Вернулась полусотня Мишеля де Велькура. И не одна. Вместе с ними ехали купец Шарль Туссак со свитой и отряд в три сотни латников под командованием самого коннетабля Франции.

Бертран дю Геклен тяжело слез с коня, попросил:

— Дай вина, — и пожаловался: — Старый я уже стал целый день скакать!

Тома подал ему бронзовый кубок емкостью на пол-литра, наполненный красным вином, захваченным у англичан. Залпом осушив кубок, коннетабль отдал его слуге и жестом показал, чтобы наполнил еще раз. Второй выпил, как обычно, пятью глотками — по количеству ран у распятого Христа. Таким способом проявлял набожность. Впрочем, так делали многие.

Отдав слуге кубок, похвастался:

— Взяли мы Сен-Север! Вильям Перси не знал, что помощь вот-вот прибудет, утром начал переговоры о сдаче. Выпустил их без оружия, но с имуществом. Наверное, уже добрались до своих и поняли, как сглупили!

— Англичане тут неподалеку стоят, — сообщил я.

— Пусть стоят! — насмешливо произнес Бертран дю Геклен. — А мы поскачем в Пуатье. Надо добраться туда раньше их.

— Бог вам навстречу! — произнес я традиционное пожелание.

Коннетабль Франции перекрестился и тяжело залез на свою лошадь.

— Если англичане пойдут к Пуатье или Сен-Северу, повисни у них на хвосте и потрепай, как сможешь, — приказал он мне на прощанье и пришпорил своего коня.

Английская армия пошла в сторону Пуатье, но километрах в пяти от города узнала, что на рассвете он был захвачен Бертраном дю Гекленом. Новость эта так поразила их, что простояли на месте целый день. На следующее утро разделились. Гасконцы, пообещав и дальше служить своим союзникам верой и правдой и, как получалось, бесплатно, поехали в Туар, а англичане — в Ниор. Странным образом некоторые благородные гасконские рыцари оказались в Пуатье и по такому случаю предложили свои услуги королю Франции. Бертран дю Геклен был рад каждому из них.

В Ниоре англичан ожидал еще один сюрприз. Жители города решили перейти на сторону французского короля. Это так рассердило англичан, что они захватили город к обедне. Всех жителей, богатых и бедных, включая женщин, детей и священников, перебили. Если после расправы с лиможцами англичан стали недолюбливать, то после уничтожения ниорцев их возненавидели. Теперь я уже не сомневался,

что англичане проиграют эту войну. Можно победить армию, но нельзя победить народ. Его придется уничтожить. Если позволит.

47

Мы отдыхаем в Пуатье уже вторую неделю. Англичане разбрелись по городам и замкам, чтобы защищать их, а мы накапливаем силы, чтобы продолжить наступление. Планы у наших командиров грандиозные. Поговаривают, что до зимы надо очистить всю юго-западную часть Франции от англичан. Я бы сказал, что обитатели королевства Франция начали осознавать себя не только овернцами, пуатинцами, сентонжцами, гасконцами и т. д., но и французами. Мне кажется, централизация власти происходит снизу вверх, а не наоборот. Правители только реализуют запрос общества.

Пришло известие, что кастильский флот отвез пленных своему королю и вернулся к Ла-Рошели, вновь осадив ее. Горожане тайно договорились с кастильцами и находившимся на борту французским десантом под командованием Оуэйна ап Томаса о ненападении, но в городском замке располагался английский гарнизон, который не собирался сдаваться. Для штурма Ла-Рошели силенок у франко-кастильцев было маловато, поэтому прислали гонца к коннетаблю Франции с просьбой прислать подкрепление.

Я в это время был в гостях у Бертрана дю Геклена и слышал весь разговор.

— Кто такой Оуэйн ап Томас? — поинтересовался я, когда гонцов отпустили отдохнуть. — Имя валлийское.

— Он называет себя принцем Гвинеда, хотя король Эдуард не верит в это, — насмешливо ответил коннетабль Франции. — Поэтому валлиец ненавидит англичан даже больше, чем мы. Король Карл приветил его, щедро одарил. Я думаю, надеется с помощью «принца» поднять восстание в Уэльсе.

— В моем отряде когда-то служили валлийские лучники. Очень хорошие стрелки. — рассказал я.

— Это мы на собственной шкуре знаем! — весело заявил Бертран дю Геклен. — Сейчас они служат королю Эдуарду.

— Я со своим отрядом мог бы отправиться ему на помощь, — предложил я.

— Ты мне нужен здесь, — отверг мое предложение коннетабль Франции. — Туда пошлю сеньора дю Понса с тремя сотнями латников. Пусть захватит Субиз, который находится в устье Шаранты, а потом поможет ларошельцам.

Через пять дней прискакал другой гонец с сообщением о двух сражениях. Сперва англичане и гасконцы под командованием капталя де Буша и лорда Томаса Перси неожиданно напали на осаждавшего Субиз сеньора дю Понса, захватили его и еще шестьдесят человек в плен, а остальных убили или разогнали. Этой же ночью Оуэйн ап Томас при свече фонарей и факелов переправился через Шаранту и напал на победителей, которые занимались грабежом, и повторил их подвиг. В итоге первые пленники оказались на свободе, а их место заняли бывшие победители, в том числе и оба командующих английскими и гасконскими войсками в Аквитании — капталь де Буш и лорд Томас Перси. Особенно коннетабля Франции порадовало сообщение о пленении гасконца Жана де Грайи, капталя де Буша.