Бриллиант для Слепого
Шрифт:
Очередное заседание штаба состоялось в здании ФСБ, в конференц-зале, лишенном окон. Большинство милицейских чинов ни разу не были здесь и с интересом разглядывали строгий интерьер, сохранившийся с тридцатых годов: огромную бронзовую люстру с матовыми плафонами, которая вполне могла бы висеть где-нибудь в театральном зале или на станции метро, лепные карнизы, панели из мореного дуба. Мебель, хоть дорогая и искусно сделанная, но сидеть на ней было неудобно, невозможно расслабиться.
— Господа и товарищи офицеры, — начал полковник Петров. Так любил начинать планерки его непосредственный начальник.
Обращение понравилось. Кто хотел, отнес себя к господам, а кто хотел — к товарищам, при этом все оставались офицерами.
— Будем исходить из того, что камень уже украден и вернуть его мы должны в кратчайшие сроки.
Петров рассказал о том, какую информацию удалось получить в результате допросов Князева, и честно признался, что разработка этого направления, скорее всего, ничего не даст. Поэтому основной упор надо делать на спецмероприятия.
— Надо сделать так, чтобы преступный мир вздрогнул, — сказал он. — В сегодняшней ситуации мы должны заставить его работать на нас. Нужно прижать авторитетов, блатных, сутенеров, проституток. Где-нибудь да отыщется конец веревочки, которая, сколько ей не виться, а к камню нас выведет. Неофициально обещаю вам, что на время операции временно снимается ответственность за превышение полномочий. Жалобы на неправомерные действия сотрудников правоохранительных органов рассматриваться не будут, до определенных пределов, разумеется.
— Он хоть понимает, что такое щемануть криминального авторитета? — шепнул один милицейский подполковник другому.
— Я понимаю, это непросто, — сказал подполковник Петров, будто угадав, о чем говорят подполковники.
Он говорил еще минут десять. Поиски решили ограничить Москвой и Московской областью, территорию поделили на квадраты, за квадратами закрепили ответственных. Все вроде бы стало ясно. Ментам, и эфэсбэшникам, по большому счету, предоставили неограниченную свободу.
Петров немного смазал впечатление от заседания своим заключительным словом. В восьмидесятые годы он служил в Афганистане и потому иногда любил блеснуть какой-нибудь восточной суфийской мудростью:
— Знаете, как в пустыне нужно искать льва? — внезапно спросил он и обвел людей в погонах пристальным взглядом. Не дождавшись ответа, полковник Петров с загадочным видом поднял указательный палец. — Пустыня, делится надвое. Смотрят, в какой половине находится лев, и ее еще раз делят надвое, затем смотрят, в какой из четвертинок лев. И так делят и делят до тех пор, пока не останется совсем небольшой кусочек пустыни. Тогда берут сито, просеивают сквозь него песок и та, что осталось в сите, и есть лев. А теперь за работу. У кого есть неясности и вопросы, прошу ко мне.
Полковник Петров опустился на стул и положил руки перед чистым листом бумаги. Опытных милицейских и эфэсбэшных оперативников, тому, как использовать предоставленную свободу, учить не надо было. Умные знали, как это делается, хоть и побаивались, а дурак и так в лепешку разобьется, чтобы угодить начальству.
Игорь Кайманов сидел на крашеном крыльце в армейском бушлате, накинутом на плечи. Между ног стояла литровая бутылка, — наполовину пустая, стакан и надкусанное яблоко. Пачка сигарет лежала на коленях. Зажженная сигарета подрагивала в пальцах. Кайманов смотрел на дорогу. Серая «тойота» медленно ехала по улице. Машина остановилась прямо у калитки. Из нее вышел мужчина, в левой руке он держал солнцезащитные очки. Посмотрел на небо, затем на уже тронутый желтизной каштан, старый, красивый, развесистый, он перевел взгляд на мужчину, сидевшего на крыльце.
— Можно зайти, хозяин?
— А что надо? — спросил Кайманов.
— Потолковать.
— Заходи, — Игорю Дмитриевичу показалось, что этого мужчину он знает, видел когда-то, но сразу не смог вспомнить где: здесь, в дачном поселке, или по делам.
Глеб открыл калитку, но с опаской, как всегда делают, зная, что во дворе злая собака.
— Не бойтесь, заходите, нет Лорда. Глеб подошел, поздоровался за руку.
— Смотрю, вы даже имени вспомнить моего не можете.
— Не могу, — честно признался Кайманов.
— Павел Молчанов.
— А... Глеб сел рядом, закурил. Несколько секунд мужики молча курили.
— Может, выпьешь? — спросил Кайманов, тронув бутылку за горлышко.
— Выпил бы, да за рулем.
— А я вот выпью.
Он налил себе треть стакана, одним глотком выпил, откусил яблоко и взялся за сигарету.
— Кто его?
— Да бандит какой-то.
— Что, в дом бандит лез?
— Если бы в дом! Во дворе, в Москве побежал за бандитом, а тот его ножом по горлу.
— А пес хороший был?
— О, — вздохнул Кайманов, — не то слово! Он мне как брат был, я с ним даже поговорить мог. Лучше, чем жена, всегда до конца выслушает и возражать не станет. Глеб улыбнулся.
— Хочешь, кое-что покажу?
— Что ты мне покажешь?
— Пошли, покажу.
Кайманов нехотя встал. Он был огромным, стадвадцатикилограммовым мужиком, широким в плечах и толстым. Он вперевалку шел за Глебом. Бутылка, сигареты, яблоко остались ждать хозяина на крыльце. Лишь сигарета дымилась во рту.
Глеб подошел к машине, открыл заднюю дверцу. Взял коробку из толстого рыжего картона и подвинул к себе.
— Подойди сюда.
Кайманов подошел. Насупившись, он смотрел на коробку, в которой было пробито несколько дырок. Глеб раскрыл ее, запустил в нее руку и вытащил двухмесячного щенка, темно-коричневой, почти черной масти. Щенок лежал на его руках, свесив крупные передние лапы, и моргал глазами от яркого дневного света. Кайманов даже вздрогнул. На лице бизнесмена появилась глуповатая улыбка.
— Уй, какой! — сказал Кайманов, протягивая к щенку огромные ручищи.
Глеб бережно, как ребенка, положил щенка на ладони Кайманова. Тот прижал его к себе, поднес к лицу, и щенок, высунув влажный язык, лизнул бизнесмена в губы и нос. Кайманов рассмеялся:
— Фу! Какой красавец! Ух ты, какой резвый, крепыш!
Щенок завилял толстым круглым задом. Кайманов ручищей гладил его по тупой мордочке, нажимая на нос указательным пальцем, который щенок пытался ухватить зубами. Кайманов принялся целовать щенка ротвейлера в морду. Щенок ловко уворачивался.
— Ты смотри, какой, чувствует, что я выпивши. Знаешь, Лорд ведь тоже не любил, когда я выпивал. Когда я выпью, никогда не позволял себя целовать, а когда трезвый, пожалуйста. И этот такой же. Ну ты смотри! — бизнесмен перевернул щенка на спину. — Кобелек, хороший кобелек! — мужчина почесал пальцем живот щенка, от чего тот заурчал. — А, любишь, любишь. Все вы это любите, — он потрогал уши, посмотрел глаза. — Замечательный щенок. С него такой пес вырастет! Я и Лорда таким взял, два месяца было с небольшим.