Бриллиант Кон-и-Гута. Затерянные миры. Т. XVIII
Шрифт:
Все это тому, кто будет сегодня победителем.
Рашид поглядывает на звонко хохочущую Аль-Наи и думает:
— Через год, если аллаху будет угодно, может быть, ты будешь наградой! И кто знает… Хорошо бы вытянуть жребий. Может быть, мирза Низам и разрешил бы ему, как каждому рокандцу, поиграть с судьбой? Тогда Файзулле придется согласиться… В случае удачи. Кто сам отрежет усы у тигра, тот завладеет любой женщиной, — таково поверье.
Он отгоняет от себя несбыточные мысли и подходит к выходу из-под навеса.
Перед ним ровный, без единой выбоины, утоптанный
Вскоре привезут сюда низкий бамбуковый ящик на деревянных плотных колесиках с выдвигающейся передней крышкой и поставят его посредине арены. Оттуда-то и покажется «полосатая смерть».
Рашид так задумался, что он не видит, как Аль-Наи, обрызгав его розовой водой из серебряного кувшинчика, с золотой насечкой, протягивает ему банан — этот самый ароматичный, самый душистый, самый сочный плод Востока, такой же питательный, как хлеб.
Аль-Наи стоит около Рашида, как Ева, не познавшая добра и зла. Не протягивает ли она ему плод с запретного дерева? Ось бананового дерева, заканчивающегося фиолетовым конусом, по которому разбросаны желтые круги, давно ей кажется змеем. Нежно-зеленый цвет листьев, грациозная форма облика ветвей манят ее, но таинственная верхушка и вечерние часы внушают ей страх, дразня любопытство.
— Раши-ид! — певуче зовет она задумавшегося рокандца.
Он поворачивает голову в сторону девочки, но отмахивается рукой.
Не до того! Надо идти к пальмам!
Аль-Наи остается одна. Забравшись под навес, она предается созерцанию…
Качающаяся доска пока еще ее развлекает и забавляет…
Рашид на ходу сворачивает подобие сигаретки.
Он извлекает из широкого кармана шаровар вяжущий орех и листок бетелевого перца, чуть смазанный растворенной известью. Листок этот он осторожно сворачивает в рожок, насыпая туда немного разных толченых пряностей, уже заготовленных в виде порошка. Всю смесь кладет в рот, под язык.
Глаза его вскоре начинают блестеть, на душе становится веселее, усталость исчезает.
Бетель — единственный пункт разногласия Рашида с мирзой Низамом: именно он приказал в прошлом году засыпать небольшие канавки, заполненные водой, между которыми красовалось, обвивая жерди, магическое растение с блестящими листьями… Рашид посадил его для общего пользования.
Теперь бетель можно достать с трудом, издалека… Свою порцию Рашид получил от прибывшего в Кон-и-Гут гонца в качестве подарка. Надо с ней кончить под вечер, — да сохранит Аллах в чистоте наши помыслы!
Мирза Низам получит свою часть снадобья, приготовленную для него особо тщательно и уложенную в маленькую обожженную жемчужину.
Старик не откажется! Он любит эту штуку не меньше Рашида. Особенно после доброй чашки пальмового вина!
Рашид идет к пальмам. Там разостланы ковры, на которых усядутся в круг все обитатели Кон-и-Гута, чтобы поздравить после состязания счастливца-победителя. Скоро сюда принесут глиняные кувшины, в которых вино под палящими лучами холодно, как лед.
Насчет приготовления вина Рашид — непревзойденный никем знаток, не исключая самого мирзу Низама.
Ежегодно в ноябре месяце он выполняет одну из своих обязанностей особенно охотно.
Заключается она в следующем.
Рашиду перевязывают на высоте щиколоток ноги крепко-накрепко, ставят его к дереву и свободно охватывают последнее и его туловище крепким ремнем. Рашид упирается с помощью ремня в ствол, поднимает ноги, обхватывает подошвами пальму наподобие обезьяны и затем, пользуясь этой точкой опоры, поднимает вверх ремень, снова упирается с помощью его в дерево и ползет таким образом до верхушки. Здесь он сильно нажимает основание оси цветка, чтобы задержать его развитие, мнет листья его пальцами и для более удобного вытекания сока обрезывает концы второстепенных осей, в которые эти цветки кажутся точно вкрапленными.
Когда покажется к началу девятых суток сок, Рашид вводит черешок цветка в глиняный сосуд, куда и стекает жидкость в течение трех-четырех месяцев, наполняя ежедневно по кувшину.
Рашид твердо уверен, что с дерева мужского пола получается только третья часть соков, которые дает дерево женского пола.
С прошлого ноября ему в работе помогает Аль-Наи. Ее дело заключается в том, что она прибавляет в полученную жидкость извести и затем кипятит ее до густоты сиропа, после чего выливает смесь в маленькие корзинки, сделанные из листьев пальмы. Охлаждаясь, сироп кристаллизуется частями и превращается в сахар темно-бурого цвета. Тут Рашид снова выступает на сцену. С засученными рукавами, с сосредоточенным видом он проводит все время у чанов с сахаром, подвергнутых брожению. Перегонку он также знает в совершенстве. И ему трудно сказать, кто его научил этому искусству.
— A-о! Иду, отец мой! — кричит Рашид, сложив ладони рук в виде рупора, увидев вдали мирзу Низама, зовущего его.
Не зовет ли его старец, чтобы открыть тайны, оставшиеся еще неоткрытыми? Вчера он обещал сделать это.
Рашид ускоряет шаги.
— Привет тебе, высокочтимый!
— Привет тебе, сын мой…
Мирза Низам в белой чалме, в белом хитоне, со своей длинной белой бородой ослепителен и торжествен.
Рашид почтительно склоняется и выпрямляется, как тростник под ветром.
— Рашид! Дай знать в Роканд всем нашим верным людям, что как только они получат от нас то, что ты им пошлешь по моему приказу, они должны раздать по рукам оружие с предупреждением, что ни один выстрел, ни один удар не должен пропасть даром. Все чужестранцы должны быть убиты в один день, в один час. Все высокие здания, выстроенные ими у водопадов, должны быть разрушены. Пусть приготовляются. Ты оповестишь об этом всех и у нас в Кон-и-Гуте. Пусть все сегодня, еще до вечерней молитвы, поклонятся тому, что ты сейчас увидишь.