Бриллиант мутной воды
Шрифт:
Николетта и сейчас питается так, как всегда. Максимум, что мне предлагали в ее доме к чаю, — это сухой, тонкий, как бумага, импортный крекер. Но сейчас на столе чего только не было! Розовая ветчина с легким ободком сала, сырокопченая колбаса, масло, хлеб, шоколадные конфеты… Посередине стола высилась сахарница, чуть поодаль стояла пузатая вазочка с вареньем.
— Чай или кофе? — проворковала Николетта.
Миша шумно вздохнул и покачал головой:
— Увы, вынужден отказаться. Сами понимаете, профессия обязывает, сижу на диете. Гастрономия не для
Николетта чуть не потеряла сознание от восторга и принялась обсуждать с мерзким парнем рецепт низкокалорийного салата из белокочанной капусты. Я молча слушал их щебетание. Кажется, дело принимает серьезный оборот. Сей альфонс, окинув взглядом гостиную, заставленную антикварной мебелью, оглядев кузнецовский сервиз, столовое серебро и картины на стенах, а среди них имеются Кустодиев, Рокотов и весьма неплохой Коровин, быстренько поняв, сколько стоят камушки в кольцах Николетты, очевидно, решил, что она вполне подходящий объект для охоты. Самое же неприятное в этой ситуации было то, что, вбив себе в голову любую, даже самую идиотскую идею, маменька начинает предпринимать титанические усилия, чтобы задуманное воплотилось в жизнь. Как я могу ей помешать завести роман с прощелыгой? Сказать каменным голосом: «Николетта! Больше не дам тебе ни копейки, станешь жить на одну пенсию. Выбирай, или он, или я!»?
Но ее не запугаешь. В крайнем случае начнет продавать украшения. Правда, Николетта никогда не делала этого раньше, в те годы, когда я зарабатывал копейки, маменька просто брала в долг, а потом с царственным видом показывала мне расписки, приказывая:
— Вава, оплати.
Она абсолютно уверена, что я спасу ее от любой финансовой катастрофы, и, судя по угощению, сейчас готова на все. Оно и понятно. Последний раз мужчина упал к ее ногам лет десять тому назад. И что это был за кадр! Старый, трухлявый пень, Алексей Гаврилович Шестаков. Генерал, у которого умерла жена, явился к Николетте и с военной прямотой заявил с порога:
— Послушай, мы знаем друг друга двадцать лет, давай коротать старость вместе. Станем смотреть телик, читать друг другу вслух, ездить в санаторий…
С маменькой после этого заявления случилась истерика, и бедняга Алексей Гаврилович, так, кстати говоря, и не понявший, что плохого он сделал, был навсегда исключен из списка ее знакомых.
А сейчас в гостиной Николетты сидит молодой парень самого роскошного вида… Есть кем похвастаться перед Кокой, Зюкой и Лёкой!
Я выпил чай и улыбнулся альфонсу:
— Очень рад знакомству, может, встретимся на неделе, поговорим…
— Зачем? — насторожилась маменька.
— Ну как же! Мы ведь станем родственниками. — Я продолжал натужно улыбаться. — И как мне звать Мишу? Надеюсь, он не будет настаивать, чтобы я обращался к нему: «Папа».
— Вава! — взвилась Николетта. — Что за чушь взбрела тебе в голову?
— Но если ты решила пойти в загс, Миша станет мне отчимом!
Секунду Николетта молчала, потом отчеканила:
— Да, решила. А ты вполне можешь обращаться к Мише по имени, правда, дорогой?
Юноша кивнул и ответил сладким голоском:
— Все, что захочешь, любимая!
Меня затошнило, я встал и сказал:
— Извините, мне пора!
— Ступай себе, — процедила Николетта, злая донельзя.
Ей, естественно, не понравилось, что я, «забыв» о том, что сижу в гостях у «тети», заговорил о ее браке с позиций сына. Да уж, теперь маменьке придется сообщить жиголо правду. Впрочем, с ее стороны было крайне глупо разыгрывать этот спектакль. Все равно рано или поздно Мише сообщат, что я не племянник, а сын. А если она боится, что он, услышав правду, убежит, так это зря. Альфонсу безразлично, сколько лет окучиваемой даме, для него главное не ее возраст, а величина счета в банке.
Поняв, что терплю поражение, я продолжил:
— Кстати, там внизу, у подъезда, скандал. Кто-то запарковал машину, ярко-синие «Жигули», прямо на площадке для выгула собак, и люди возмущаются. Это не ваш автомобиль, Миша?
Парень ухмыльнулся:
— Нет, у меня красный «Форд».
Глава 19
Утро я начал со звонка Максиму. Услыхав мой рассказ, приятель сказал:
— Установить по номеру владельца автомобиля чистая ерунда. Ты уверен, что это машина негодника?
— Вчера во дворе стоял только один красный «Форд».
— Не о том речь. Парень может ездить по доверенности.
— Вот об этом я не подумал, — растерянно пробормотал я.
— Ладно, будем надеяться, что «фордешник» его, — буркнул Максим и отсоединился.
— Что за вонь стоит у нас в коридоре? — заорала Элеонора.
Я высунулся из спальни и повел носом. Действительно, пахнет омерзительно.
— Коридор я вымыла, — принялась оправдываться Лена.
— Может, с лестницы тянет, — предположил я, — от мусоропровода, вдруг он забит.
— Не-а, — ответила горничная, — только что ведро выбрасывать ходила!
Нора подкатила к входной двери.
— Между прочим, тут не воняет, только в середине коридора, у книжных шкафов! Наверное, там мышь сдохла.
— Откуда у нас мыши? — изумилась Лена.
— Не знаю, — рявкнула Нора, — из подвала зимовать пришли!
— Да такого быть не может!
— Тогда ищи, что смердит! — приказала хозяйка, потом повернулась ко мне и велела: — Ну, чего встал? Отправляйся к Серегину!
Раздав указания, Нора развернулась и укатила в кабинет.
— Видать, не с той ноги встала, — вздохнула Лена, — не расстраивайтесь, Иван Павлович.
На мой взгляд, поговорка про ногу не имеет никакого отношения к человеку, который сидит в инвалидном кресле.
— В коридоре на самом деле мерзкий запах, — ответил я и пошел к телефону.
Честно говоря, набирая номер, я ни на что не рассчитывал. Володя Меркулов, когда сообщал мне его, был уже достаточно пьян, а записную книжку он держал таким образом, что заглянуть на страницу не представлялось возможным. Поэтому я был готов услышать фразу: «Здесь такого нет».