Бриллиантовое ожерелье
Шрифт:
Я повторила вопрос, и лицо портье искривилось гримасой, которая, по его мнению, должна была изобразить загадочность, а на самом деле получилась просто смешной.
– О, его уже многие видели… В лунные ночи… по крышам города бродит какой-то человек… в чёрном… Лазает по стенам, как паук…
Я посмотрела на Люпена.
И увидела, что мой друг побледнел.
Вечером мы с Шерлоком возвращались домой. Мне показалось, что тёмное волнующееся море словно поглотило вдруг все краски. Улицы стали серыми,
Мы обсуждали нашу проблему, строя разные догадки о человеке с двойным именем, но так и не пришли ни к какому выводу.
Вор, который бродит по крышам…
Всегда в чёрном…
– Послушай, а может, это тот самый человек, которого я видела на берегу? – спросила я друга, когда мы поднимались по улочкам к нашим домам. Шерлок не готов был согласиться с таким предположением. Я видела это по глазам. Кроме того, он не поверил ни единому слову из рассказа портье.
– Не знаю, но…
Я поняла по его смущению, что это не тот случай, когда нужно настаивать.
– Довольно поздно уже, – сказала я, когда мы подошли к моему дому. – Надеюсь, твоя мама не рассердится.
Я заметила, что Шерлок повёл меня такой дорогой, чтобы мы сначала пришли ко мне. Наверное, для того, чтобы не получилось, будто это я провожаю его, или чтобы я не попросила его проводить до моей калитки. Так или иначе, я была ему благодарна за это.
Он не сразу услышал мой вопрос. А когда до него дошло, ответил:
– Я приготовил всё перед уходом. Но не беспокойся. Когда мама играет в карты, то обычно задерживается.
Мы почти подошли к моему дому.
– Можно спросить тебя кое о чём? – обратилась я к Шерлоку.
Он сунул руки в карманы.
– Это ты взял её?
Мне не пришлось объяснять, что я имею в виду.
– Только для того, чтобы посмотреть, нет ли там каких-нибудь рукописных пометок, – ответил он.
– Почерк… – согласилась я и, тяжело вздохнув, направилась к дому.
– Запри как следует двери! – посоветовал Шерлок.
– То есть?
– Проверь, хорошо ли заперты, хотя это и должен делать дворецкий… Но самое главное – закрой окна.
И я заметила, что он осматривает освещённые окна второго этажа.
– Если не ошибаюсь… Люпен сказал, что твои окна вот эти… – и он указал на них.
Я удивилась:
– Да ну? Так и сказал?
Кто же из них говорил другу про моё окно?
Шерлок взглянул на меня. Глаза его блестели. Он хотел что-то ответить, но передумал.
– Спокойной ночи, – попрощался он.
– Увидимся завтра.
– Спокойной ночи, Шерлок!
Я посмотрела, как он исчез в темноте, и поспешила к своему дому с освещёнными окнами.
Должно быть, приехал папа.
Глава 11
Ночной разговор
–
– Папа!
Вот, наконец-то, и приехал мой знаменитый папа. Он ждал меня в прихожей с распростёртыми объятиями, и я бросилась к нему, тая от счастья.
– Но когда ты приехал?
– Только что, моя дорогая! Только что!
Папа высоко приподнял меня, как делал всегда, сколько помню себя, и не стал кружить только потому, что мама тотчас призвала его к порядку:
– Леопольд!
Так звали папу: как богемского князя. Из него и в самом деле получился бы прекрасный князь, хотя выглядел он не так уж импозантно: невысокого роста, довольно полный, хитрый взгляд, торчащие усы. Руки нежные и в то же время сильные, лицо всегда хорошо выбрито и пахнет одеколоном даже после самых долгих разъездов.
Я сразу поняла, что он очень устал и эта поездка стоила ему немало сил. Радовался встрече, но усталость была весьма заметна, хотя он и улыбался.
– Ну, как дела? Как отдыхаем?
– Ты уже знаешь, я думаю. Какой уж тут отдых – с покойником, – шепнула я.
– Знаю… знаю… – ответил он, гладя меня по голове. – В самом деле любопытная история, верно?
Мы были очень дружны с ним и так хорошо понимали друг друга, что просто удивительно.
Он едва приехал, а мне уже хотелось познакомить его с моими новыми друзьями и, пожалуй, даже сводить на виллу Эшкрофта.
Однако вместо этого мы отправились в столовую, где уже был накрыт стол, но хрусталь и серебряные приборы сильно затрудняли разговор.
Я с удивлением обнаружила, что у нас гость. Высокий, худощавый человек лет шестидесяти, с изысканными манерами, – доктор Моргёй.
Местный врач, которого мама приглашала иногда, и он рад был знакомству с папой.
Доктор Моргёй мало говорил в тот вечер, и это понятно. У моих родителей была своеобразная манера беседовать: говорила в основном мама, а папа ограничивался лишь короткими односложными, иногда двусложными репликами. А чаще всего просто кивал в знак согласия.
Время от времени он посматривал на меня, и я сразу же ловила его взгляд, потому что прекрасно знала: он посмотрит в тот момент, когда никто не заметит, что мы переглядываемся. И тогда папа строил мне рожицы или веселил ещё как-нибудь: таращил глаза, надувал губы, притворялся, будто сейчас уснёт. Он забавлял меня, и поэтому я любила этот вечерний час, когда за столом собирались все вместе. Хотя случалось это редко: папа много работал.
Как однажды объяснила мама доктору Моргёй, мой отец действительно был очень крупным немецким промышленником – занимался поездами и железными дорогами по поручению королевской семьи Баварии. Важная фигура, короче говоря. Он много разъезжал по делам и завидовал людям, которые могли спокойно жить в своих домах. А они, эти самые люди, видя, что он опять куда-то отправляется, завидовали его беспрестанным поездкам в неизменно роскошных вагонах и проживанию в лучших гостиницах.