Бриллиантовый дождь
Шрифт:
– И разоблачим их всех к чертовой матери!
Но я возразил:
– Никого мы не разоблачим. Никто даже и внимания не обратит, решат, что эти наши откровения – поэтический вымысел. Да и вообще, песни я хочу исполнять про живых и на Земле.
Потом мне еще одна идея в голову пришла: связаться с Козлыблиным, да похимичить в той его «чумовой игрушке». Я говорю Петруччио:
– Дай-ка я от тебя Козлыблину позвоню.
А он – хлоп себя по лбу:
– А я-то никак вспомнить не мог, что мне все эти твои марсианские хроники напоминают! Когда вас не было, он мне среди
Я тут же позвонил Козлыблину. Но его ДУРдом ответил, что хозяина забрали в армию, и он велел передавать всем приветы …
Ох, и нажрались же мы с Петруччио в тот вечер.
Ми
Дикая тварь из дикого леса
… Мы доверим это только Луне,
Я и кошка серая, кошка серая.
С ней вдвоем идем в ночной тишине,
От привычной усталости, как в полусне…
14
Полный текст и саму песню в формате mp3 вы можете найти в сети Internet по адресу http://burkin.rusf.ru/music.
1
Я сказал, величественно воздев палец к потолку:
– Дабы наш будущий Степка вырос нормальным человеком, нужно, чтобы в доме было животное.
Кристина оживилась и предложила:
– Игуана. Я читала, это сейчас модно.
– Дорогая, – произнес я ласково, – ты когда-нибудь видела игуану?
– Нет, – призналась она.
– Так посмотри. Дорогая.
Придерживая животик, она сползла с софы и вышла на кухню, где у нас установлен стереовизор с выходом в сеть. Вернувшись, спросила покладисто:
– А ты какое животное хотел?
– Я хотел кошку.
– Просто кошку?! – воскликнула она так, словно мое желание было преступным.
– Проще некуда, – подтвердил я, чувствуя, что начинаю злиться.
– Подожди, – сказала она и снова удалилась на кухню. Я понял, что она опять полезла в Сеть. Она что, кошек никогда не видела?!
Вернувшись, она процитировала по памяти:
– «Звери из семейства кошачьих – одни из самых кровожадных и опасных представителей земной фауны…»
– Я не говорю о «звере из семейства кошачьих»! – взорвался я. – Я говорю о кошке! О простой домашней кошке! Зовут которую Мурка!
– Не надо так нервничать, – сказала Кристина. – Это, между прочим, передается ребенку. Я тебя прекрасно поняла. Но ты ведь не будешь спорить, что твоя «простая домашняя Мурка» – представитель семейства кошачьих?! Это зверь! Ребенок должен
– О-о, – застонал, было, я, но она продолжала:
– Ты не дослушал! Я вовсе не против кошки. Я даже за. Но за слегка очеловеченную кошку. Она должна уметь смеяться.
У меня глаза на лоб полезли.
– Какой ты все-таки темный, – покачала головой Кристина, наблюдая мою реакцию. – Сейчас это делают элементарно. Генная инженерия.
– Но зачем?!
– Затем, что модно.
– Почему?! – не унимался я.
– Потому, что если кошка смеется, то это уже не зверь, а друг.
– Друг человека – собака! – обреченно сообщил я.
– Ненавижу запах псины, – парировала Кристина.
– Вот я и говорю, что нам нужна кошка, – нашелся я.
– Но она должна уметь смеяться, – повторила Кристина, и круг замкнулся.
– Над чем? – спросил я, пытаясь довести ситуацию до абсурда.
– Я откуда знаю? – отозвалась она раздраженно. – Над тем, что смешно.
– То есть, у нее будет чувство юмора? – спросил я не без сарказма.
– А ты думаешь, оно есть только у тебя? Типичный мужской шовинизм, – заклеймила меня Кристина. – А назовем ее, кстати, Игуана. Это будет стильно. Кошка Игуана. Ты, надеюсь, не против?
– Ладно, – коварно согласился я. – Но модель по каталогу выберу я.
– Выбирай, – великодушно кивнула Кристина. Похоже, ей было наплевать, как кошка будет выглядеть, и какой у нее будет характер, лишь бы ее звали Игуана, и она умела смеяться. Потому что одно модно, а другое стильно.
– Да, кстати! – продолжал я так, словно внезапно вспомнил. – Игуана это полное имя, а уменьшительно-ласкательное – Мурка.
– Что общего между Игуаной и Муркой? – возмутилась Кристина.
– Ничего, – согласился я. Но так бывает. Например, Александр и Шурка. Что общего? Александр-Шурка, Игуана-Мурка, – помахал я руками в такт стишку и закончил, хлопнув в ладоши. – Опля!
Кристина нахмурилась и выдала неуверенно:
– У Александра и Шурки есть общая «р».
– А у Игуаны и Мурки общая «у», – констатировал я.
Кристина помолчала, а затем сказала с сильным нажимом на первое слово:
– ТЫ можешь звать ее, как захочешь.
Сказано это было так, что становилось совершенно ясно: что бы я ни делал в этом мире, это ни для кого не имеет абсолютно никакого значения.
Допрыгался. Но, вообще-то, меня такой расклад вполне устраивает.
Сотрудники фирмы «Семья & очаг» доставили к нам Игуану-Мурку в большой, выстланной войлоком корзине. Это был хорошенький двухмесячный котенок самой обыкновенной «русской домашней» породы: короткошерстный, серо-полосатый, с белой звездочкой на носу и белыми «туфельками» на лапах. Я слегка беспокоился, не будет ли Кристина разочарована моим непритязательным вкусом, но встреча нового члена семьи прошла, как нельзя лучше. Всё, уже накопленное, но еще не реализованное Кристиной материнское чувство, вылилось на это наше приобретение.