Британия
Шрифт:
— Там ведь ужасно… — сказала девушка. — Всегда холодно, сыро, радиация проникает…
— Не говорите, мисс! Чистый ад! Совсем не место для детей.
Раб замолчал и протянул амулет, который подарила Юэну Цура, — маленькое серебряное колесо.
— Это ваше, мисс? — с плохо скрываемым любопытством спросил он.
— Нет, это амулет моего друга.
— Очень интересно, мисс.
Он переглянулся с другими рабами. Те побросали работу и тоже уставились на Кейтлин.
— Что там? — спросила женщина за ее спиной.
— Посмотри, Элис, — сказал мужчина, и амулет ярко
— Ого… У него знак… — пробормотала та.
— Который понятно что означает.
— Не всем понятно, — сказала Кейтлин. — По крайней мере, мне. Объясните, пожалуйста.
— Мы должны помочь ему, если сможем, — ответила Элис.
— Почему?
Кейтлин не понимала, зачем рабам помогать незнакомому человеку: их жизнь и без того была горька, а такое благородство принесет лишь новые огорчения.
— Потому что раньше, мисс, пока нас не угнали сюда, мы были цыганами, — объяснил мужчина, нашедший амулет. Он положил серебряное колесо на ладонь и любовно погладил большим пальцем. — Мы застряли здесь крепко, но его постараемся вытащить, раз такое дело.
— Что же это за амулет? — спросила Кейтлин и подошла поближе, чтобы как следует его рассмотреть.
— Он означает, что женщина по имени Цура, которая помогла очень многим из наших, просит помочь этому человеку и считать это личной услугой ей. Надо только придумать, как вытащить его из камеры.
Кейтлин поняла, что детали головоломки продолжают складываться. И, может быть, на дне шкатулки действительно скрывалась надежда.
Элис долго вела Кейтлин по лабиринтам подземных переходов, пока они не вынырнули на поверхность в задней части огромного купола Сент-Панкраса. Дети и другие рабы жили в тесных комнатах, как сельди в бочке. Угол для готовки и отхожая яма располагались рядом. Кейтлин не могла понять, откуда вонь сильнее: из ямы или от человеческих тел, копошащихся на металлических койках. В комнатах было тихо, и даже дети были так запуганы, что старались жить как можно беззвучнее.
Рабы сбивались в группы, стараясь быть поближе к знакомым, похищенным из тех же мест. Кейтлин заметила знакомые лица: некоторые попали сюда не без ее участия. Хотя ее роль, как правило, заключалась в заботе о самых маленьких, девушка отчаянно желала, чтобы сейчас ее никто не узнал. К счастью, мало кто обращал внимание на двух женщин, идущих меж рядов коек, и они спокойно добрались до грязной двери в дальней стене комнаты. Элис открыла ее без стука и пропустила Кейтлин вперед.
В этой комнате было чище, и коек тут было меньше, но от вида ее обитателей у девушки замерло сердце. Три десятка детей разных возрастов повернули головы в сторону двери; самому младшему было от силы года полтора, его держала на руках девочка постарше.
Элис позвала по именам детей Юэна, но Кейтлин уже увидела их, сидящими в обнимку на одной кровати. У Майкла слезы лились ручьем, а на лице его сестры была спокойная решимость.
— Кейтлин! — вдруг закричала Гвен, узнав темноволосую девушку. — А мы думали, ты погибла!
— А мама умерла, — важно произнес Майкл и вдруг разрыдался.
Гвен обняла его,
— Со мной все в порядке, — прошептала Кейтлин. — Меня спас один курьер и привел меня в Лондон, за вами.
Дети посмотрели на нее.
— Мой папа тоже курьер, — сказал Майкл.
Кейтлин улыбнулась и кивнула, с трудом удерживая слезы при виде того, как встрепенулись дети.
— А он не попал в рабство, как мы? — с надеждой спросил Майкл.
— Нет, малыш.
— Где он? Я хочу его видеть!
— Он сейчас занят, Майкл. Я скоро с ним встречусь, но пока надо вывести вас отсюда и спрятать так, чтобы никто не нашел.
— А это возможно? — спросила Гвен. — Нам сказали, что, если попытаемся бежать, одного из нас повесят.
Майкл молча кивнул, и глаза его покруглели от страха.
— Они не вешают детей, — успокоила их Кейтлин.
Гвен и Майкл переглянулись и сказали хором:
— Еще как вешают!
Элис положила руку девушке на плечо:
— Видать, давненько ты тут не была. С тех пор все изменилось к худшему.
Кейтлин не верила своим ушам. Английская Республика всегда отличалась жестокостью, но многие считали, что только так можно изменить ужасные условия жизни, в которых оказалось человечество. Теперь же Кейтлин стало окончательно ясно, что условия изменились лишь для избранной горстки людей, за счет всех остальных.
— Плевать, это не имеет значения, — сказала она. — Вы оба скоро будете спасены. Хватайте вещи и дуйте с нами.
Прошло несколько мгновений, во время которых дети молча смотрели на девушку. Наконец они схватили свой скарб и вскочили с койки. Элис взяла Майкла за руку и повела к выходу из рабского общежития, а Кейтлин улучила минуту, чтобы порасспросить Гвен.
— Что случилось с вашей матерью?
Гвен проглотила комок в горле и ответила спокойно и ровно:
— Помнишь, ее ударили по голове? В общем, так и не зажило. Еды здесь мало, холодно, грязно… Мама заболела.
Кейтлин пожала девочке плечо.
— Больными тут никто не занимается, и ее просто бросили умирать. — Гвен замолчала, и в глазах ее мелькнул злой блеск. — Я их всех ненавижу!
— Я тоже, — ответила Кейтлин.
Они снова оказались под землей, и больше всего Кейтлин удивляло, что их до сих пор никто не остановил. Старая платформа была уставлена ящиками, на каждом из которых была табличка с названием станции. С каждой стороны платформы, у чернеющего зева туннеля, стояли часовые, но они были слишком заняты болтовней и издевательством над рабами и за туннелями почти не следили.
На одной из коробок, с надписью «Хайгейт», сидел раб, нашедший амулет Юэна.
— Привет, ребята! — приветливо сказал он детям. Те посмотрели на него с недоверием.
— Это наш друг, — пояснила Элис.
— Питер, — представился раб.
— Я хочу к папе, — немедленно отозвался Майкл.
— Я знаю, малыш. — Кейтлин присела, чтобы не обращаться к мальчику свысока. — Но сначала мы отвезем тебя в безопасное место, а потом папа к тебе придет.
— Где он? — спросила Гвен. — Там, куда мы едем?