Британские коммандос
Шрифт:
Отряд № 46, прошедший специальную альпинистскую подготовку, должен был штурмовать немецкую батарею, но им сменили задачу. Теперь им вместе с французско-канадской частью предстояло уничтожить вражеские позиции вдоль реки Мю. Задание оказалось более изнурительным, чем первое. Вражеские войска засели в деревнях Ла Амель (La Hamel) и Рот. Коммандос не знали, что им противостояли части 12-й танковой дивизии СС, отборные молодые фанатики, воспитанные Гитлерюгендом. В ходе жестоких уличных и рукопашных боев отряд № 46 потерял более 60 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, однако обратил немцев в бегство, захватив 47 пленных.
Наступление продолжалось гораздо дольше, чем рассчитывали коммандос и парашютисты. Некоторые продолжали сражаться и в октябре. Отряд № 47, находившийся в первую ночь в резерве, надеялся, что выйдет из боев довольно быстро, а вернулся в Англию лишь 14 месяцев спустя и все это время сражался
Многие вообще не вернулись. 1-я и 4-я десантно-диверсионные бригады понесли примерно равные потери, а общие жертвы коммандос в той кампании: 39 офицеров и 371 рядового и сержантского состава убиты; 114 офицеров и 1324 рядовых и сержантов ранены, 7 офицеров и 162 рядовых и сержантов пропали без вести. Это составило почти половину обеих бригад. Ужасный итог, хотя и несравнимый с общими потерями союзных войск: 5500 убитых, 22 000 раненых и 12 000 пропавших без вести всего за 15 дней с начала десанта в день «Д». Вернувшиеся домой находились в плачевном состоянии, как вспоминает Генри Козгроув:
«Мы непрерывно наступали, и немцы во Франции уже готовы были капитулировать. С самого начала и до конца августа мы не вылезали с передовой. Но мы сделали свою работу. Нас отвели отдохнуть в лагерь на побережье, а потом отправили домой. Если честно, я не помню, был то Портсмут или Саутгемптон, но нас встречал оркестр. Мы сошли с трапа грязными, дико грязными. Мы отсутствовали три месяца… форма превратилась в клочья, у большинства завелись блохи, у некоторых — вши. Иногда мы мылись в лужах, других вариантов не было. Когда мы вышли к железнодорожной станции, какой-то идиот запустил фейерверк. Только что на платформе было полно встречающих, а через мгновение ни души, все забились под поезд. А мы тогда ничего не боялись. Подойди к любому из нас и крикни «Бум!», мы бы вздрогнули, обернулись и пристрелили бы шутника. Все-таки нервы расшатались. Нас бомбили и обстреливали, иногда по нескольку дней кряду… В лагере Петуорт (Petworth) нам приказали раздеться догола, сожгли нашу одежду, а личные вещи продезинфицировали. Мы вымылись в душе, прошли медосмотр, многим обрили головы, а некоторым еще и разукрасили. Когда с этим покончили, нас отправили в большую палатку, где выдали каждому пару белья, брюки, куртку, носки и ботинки. А потом мы на плацу обменивались вещами, пытаясь найти более-менее подходящее по размеру, чтобы дома в отпуске выглядеть прилично. Пополнение длилось довольно долго, ведь мы потеряли отличных ребят… но нас уже готовили к другой работе».
Глава 12. ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ
Вторжение в день «Д» было лишь началом большого пути. Предстояло отвоевать центральную и восточную Европу, да и на Дальнем Востоке ситуация складывалась неважная. Ожидалось, что лорд Маунтбеттен, честолюбивый и энергичный, начнет изменения к лучшему, однако встретили его с цинизмом и подозрением. В разгромленной Юго-Восточной Азии накопилось столько проблем и разногласий, что трудно было понять, с чего же начинать. Прибыв к месту нового назначения в октябре 1943 года, Маунтбеттен свел все проблемы к «трем М» — муссоны, малярия и моральное состояние. Муссоны и дожди досаждали, но к ним привыкли, малярия стала повсеместной, а моральному состоянию японцы нанесли, как казалось, непоправимый ущерб. Британцев до сих пор угнетали воспоминания о драматичном отходе из Рангуна и полном изгнании из Бирмы с потерями в 13 643 человека.
Однако увиденное не поколебало амбициозного Маунтбеттена, еще до отъезда предупрежденного о том, чего следует ожидать. Он восторгался путешествием в Индию на свою базу в Дели, как «зримым символом намерений Британской Империи возобновить атаку на Азию». Правда, довольно скоро Маунтбеттен осознал, что прошлого не вернуть и никакого подобия имперскому правлению восстановить в этом регионе не удастся. Эмигранты и колониальные чиновники просто напивались в барах, не замечая угрозы коммунизма и национализма, надвигавшейся на Дальний Восток вслед за великим китайским походом Мао Цзэдуна. Однако эти проблемы навалятся позже, а вначале у Маунтбеттена от восторга кружилась голова, и он стремился вернуть Рангун во имя Империи. Сложная задача, если вспомнить, что все британские владения в регионе, кроме Индии и Цейлона, находились в руках врага. Хуже того, Маунтбеттен унаследовал самые заброшенные и плохо вооруженные формирования британских войск. «Забытая армия», как назвал ее фельдмаршал Уильям Слим. Ничего удивительного, ведь все британские резервы были брошены на вторжение в Европу в день «Д».
15 генералов и двух адмиралов штаба, поступившего под командование Маунтбеттена, отделяло от фронтов войны пол континента. Части различных войсковых соединений союзников, дислоцированные у индийской границы в кишащих насекомыми лагерях, предназначались для тяжелых походов по джунглям и болотам Аракана и Бирмы, в то время, как штаб, который должен был заботиться о их нуждах, роскошествовал в Дели, где жизнь текла так, словно в мире не существовало никаких забот, а война была лишь далеким неудобством.
Прежде всего Маунтбеттен решил покончить с потоком гражданских посетителей и наложить запрет на самозабвенное участие штабистов в спортивных и светских мероприятиях. Затем, перейдя к проблеме трех «М», он занялся малярией и был потрясен, когда обнаружилось, что малярией в различной степени страдают 84 процента подопечных ему войск, причем многие больны очень серьезно. Состояние госпиталей, как он выразился, «отвратительное и неадекватное», привело его в ужас: сплошная грязь, никакого представления о гигиене. Маунтбеттен послал в Лондон срочный запрос на 700 медсестер и потребовал от индийского правительства немедленно улучшить условия в госпиталях.
Неизбежен был и конфликт с генералами, не желавшими возобновлять военные действия против японцев. Мнение американцев о том, что после отступления из Бирмы британцы проводят политику бездействия, очень близкое к истине, изложил в сверхсекретном меморандуме Вашингтону генерал Альберт Ведемейер, командовавший американским контингентом: «Поведение британцев достойно сожаления… Маунтбеттен полон энергии, однако между ним и войсками стоят командиры, которые сильно урезают его директивы и стремятся доказать, что правильно действовали в прошедшие два года. Они намеренно не выполняют приказы верховного главнокомандующего».
Именно из-за бездействия генералитета американцы одобряли операции, спланированные Уингейтом. Эксцентричный Орд Уингейт, бывший офицер разведки в Палестине, предлагал глубокое проникновение в джунгли войсковых колонн, снабжаемых с воздуха. Местные генералы с презрением относились и к идеям Уингейта, и к нему самому. В отряд коммандос Уингейта, названный «Чиндит» по имени крылатого льва Чинте из бирманской мифологии, вошли подразделения Королевского Ливерпульского полка (King’s Liverpool Regiment), 2-го батальона полка бирманских стрелков и 3-го батальона 2-го полка гуркских стрелков. 3000 коммандос «Чиндит» вступили в бои в начале лета 1943 года, отправясь на мулах и слонах взрывать железную дорогу, ведущую к горе Мандалай. Этот первый крупный рейд Уингейта закончился катастрофически. Увязая в болотах, коммандос 12 недель кружили по джунглям и потеряли треть личного состава в стычках с японцами и от малярии. Английские газеты объявили операцию образцовым рейдом в тыл японцев, хотя много позже один из авторов высказался более резко: «Безумными рейдами в тыл врага руководил психопат Орд Уингейт». Однако британская армия сражалась с фанатичным врагом, чья тактика выходила за все привычные рамки. Генерал сэр Уолтер Уокер, бывший в бирманскую кампанию подполковником, объяснял:
«Они (японцы) были первоклассными бойцами джунглей. Именно по этой причине нас и вышибли из Бирмы. Нам приходилось учиться их тактике, а когда мы вроде бы заучивали урок, они прибегали к другим методам, например привязывали тротил к животам и бросались под танки. Похоже, многие забыли, если вообще когда-либо знали, что ни один воин не сравнится с японским. Они хитры и невероятно жестоки. Я видел тела своих солдат после того, как японцы поработали над ними штыками…»
Генералов методы Уингейта вовсе не убедили. Даже Слим, поддерживавший Маунтбеттена, считал «Чиндит» полезным в определенных условиях, но не в 1944 году и не в Бирме, где от отряда больше неприятностей, чем пользы. Вторая экспедиция «Чиндит» планировалась в то время, когда Маунтбеттен прибыл в Индию. Маунтбеттен поддержал Уингейта, что не удивительно, если вспомнить о его пристрастии к самым невероятным идеям и личностям. Однако по мере того, как требования Уингейта возрастали, у Маунтбеттена зародились сомнения. И все же к 10 марта 1944 года 9000 человек и 1100 самых разных животных — шесть бригад — пешком и по воздуху забросили в глубокий тыл японцев в рамках сложной и довольно невнятной операции «Четверг». Как говорил Уингейт, цель операции — «воткнуть мощный кулак в нутро врага». Выражение Маунтбеттену понравилось, и, хотя особой уверенности он не испытывал, он все же пошел наперекор мнению своих военных советников. 24 марта 1944 года Уингейт погиб в авиакатастрофе, и его сменил офицер гурков бригадир Джо Лентейн (Lentaigne). Операция продолжалась. Бригады гуськом пробирались сквозь джунгли к своим целям. Среди командиров 77-й бригады был и бывший коммандос Майк Калверт. В первые же недели произошли жестокие бои и мелкие стычки. Хотя и лучше прежнего подготовленные, «Чиндит» несли большие потери под яростным натиском японцев. Во многих упорных боях они одерживали победы и получили множество наград, включая два креста Виктории. Особую храбрость в боях против японцев проявили гурки.