Бритт Мари изливает душу
Шрифт:
— Ну нет, — сказала я, — здесь, в нашем городе, мы этого не понимаем и считаем: родители — тоже люди.
В ответ на это он лишь презрительно улыбнулся, и из его рассказа я поняла, что в Стокгольме, когда молодые люди встречаются, все происходит совершенно иначе. Если то, что он говорит, правда, то я отныне в своей вечерней молитве буду особо — немного — молиться и за тебя, дорогая Кайса! Но ради тебя самой надеюсь, что ты и твои друзья вращаетесь совсем в других кругах, нежели Стиг Хеннингсон.
В конце концов я, шатаясь, побрела домой, битком набитая пирожными и угрызениями совести. Я надеялась, что спокойная атмосфера нашего
— Пусть все говолят, все — слазу!
Но в комнате по-прежнему стояла мертвая тишина. А прервал ее сам юный грешник, процитировав в утешение небольшую фразу из книжки Милна «Винни-Пух и все, все, все…»:
— «Что бы ни случилось, землетрясения у нас в последнее время все же не было!»
Тут мама слегка хихикнула. Тогда и папе пришлось усмехнуться. Затем мы все вместе приподняли стол. А потом уже, когда мы ели свиную колбасу, стало чуточку легче, даже несмотря на то, что я, съев три кофейных пирожных, не могла полностью воздать должное колбасе. После еды мы так оживились, что когда младшие легли спать, папа пригласил всех старших в кино. Он, разумеется, утверждал, что пригласить Сванте — это противу всех законов человеческих, но бедняга был так преисполнен раскаяния! И когда он пообещал исправиться, ему разрешили пойти вместе с нами.
— Я справлюсь со всеми предметами, — клянется Сванте, этот неизлечимый оптимист.
Но папа говорит, что Сванте принадлежит к ордену Святых Последних Дней, члены которого считают, что достаточно начать учиться и читать запоем в мае.
— Э, нет, милая фру [37] ректорша, — сказала Майкен, когда мама надела шляпу задом наперед и приготовилась идти, — такого развлечения нам, во всяком случае, не нужно.
— Ах эти модные шляпы! — вздохнула мама. — Не так уж, право, легко вспомнить, где у них зад, а где перед.
37
Фру — госпожа (шв.).
Потом мы наконец пошли, а недавно вернулись домой. Мы смотрели американский фарс [38] . И к моей искренней радости, там был один пожилой господин, которому не меньше трех раз швырнули в лицо торт со взбитыми сливками. Такое теперь редко увидишь в фильмах. Я просто орала от жуткого хохота. Не знаю, почему мне кажется, что, когда торт со взбитыми сливками швыряют в лицо, это страшно весело. Но факт остается фактом: если какая-нибудь еженедельная газета захочет взять у меня интервью под рубрикой «Назови свою тайную мечту!», я отвечу:
38
Фарс — произведение легкого, игривого, нередко непристойного содержания.
— Бросить кому-нибудь в лицо настоящий торт со взбитыми сливками!
Я считаю: после таких слов нечего удивляться, что возникают войны! Если есть еще на свете такие люди, как я.
Но я — девочка с амбициями. Помалкивай и не говори, что это не так! Раз ты мне не веришь, скажу лишь: на днях я искала себе вакантное место. Сверхурочную работу! Понятно?! В газете было объявление, что искусная машинистка может получить сверхурочную работу по вечерам. Объявление поместило вновь открытое в нашем городе машинописное бюро.
Я не люблю быть бедной. А ты ведь понимаешь: когда в семье пятеро детей, то каждому достается не так уж жутко много карманных денег на целую неделю. Не думай, что я неблагодарная. Я часто думаю о том, что тысячи беспризорных детей, нуждающихся в помощи, бродят по улицам Лондона. Но это не мешает мне желать множество вещей. Мама, конечно, говорит, что нет худшей болезни на свете, чем жажда иметь, и что человек бывает счастливее, если не стремится к тому, чего нельзя получить. Я изо всех сил пытаюсь научиться избегать подобных желаний и не роптать; большей частью мне это удается. Но когда я увидела в газете объявление о том, что требуется машинистка, в моей душе пышным цветом расцвела жажда иметь.
Я ведь фактически прошла курс машинописи, а теперь у меня появился шанс получить валюту на оплату курсов и деньги, чтобы купить светло-голубую блузку, которая, как я думаю, мне нужна.
Никому ничего не сказав о своих планах, я отправилась в полдень в это самое «Бюро переписки начисто» и была принята дамой с поросшей волосами бородавкой на подбородке и с выражением лица, словно у полководца.
— Вы искусная машинистка, фрёкен? — спросила она, глядя на меня с величайшим сомнением во взгляде.
— О да, чрезвычайно искусная, — жизнерадостно ответила я, стараясь выглядеть гораздо искусней, чем большинство других машинисток.
— Напечатайте тогда пробный текст, — сказала дама с бородавкой и посадила меня возле пишущей машинки, после чего сама вышла в соседнюю комнату. Я подошла к машинке. Ты знаешь, что, когда печатаешь на машинке, пальцы покоятся в среднем ряду клавиатуры и делают оттуда небольшие вылазки туда-сюда вокруг. Глаза не отрываешь от текста, а не от клавиатуры, ведь пальцы сами должны знать, куда им надо. Я между тем умудрилась, сама не заметив этого, уже с самого начала неловко задержать пальцы в верхнем ряду. И вот я начала печатать изо всех сил, надеясь, что тетка в соседней комнате оценит мое старание, когда я, дребезжа, застрочила, словно пулемет, на машинке. Через некоторое время я взглянула на то, что написала. И увидела на красивой белой бумаге следующий душераздирающий текст:
Кв Вх 48 фг укви 8–6 04 Зу уи94 койвб в9у и71ф34 окхт.
Или некое подобие этого. Однако никто не сможет сказать над урной с моим прахом, что я не знаю, когда битва проиграна. Я сочла, что настал момент для организованного отступления, и выскользнула за дверь, не теряя драгоценного времени на то, чтобы попрощаться. Но теперь я уже по-настоящему горюю, что не увидела выражения лица дамы с бородавкой, когда она вернулась и узрела мое произведение:
Кв Вх 48 фг укви 8–6 04 Зу уи94 койв5 в9у и71ф34 окхт.