Бродяга и фея (сборник)
Шрифт:
Сказав так, разносчик подхватил свои товары и, провожаемый одобрительными возгласами, скрылся в толпе. Да и желтобородый, дабы не вызывать нежелательных подозрений, в тот день уже более не вспоминал о псоглавых.
А вечером, проходя мимо крепости, он приметил, где удобнее всего вести подкоп под угловую башню, а также и то, где лучше всего поставить плотину, которая бы поначалу оставила варварский город без воды, а потом, внезапно открывшись, затопила бы его.
После этого, проторговав еще с неделю и не услышав более ни слова о псоглавых, желтобородый увязал свои товары и объявил, что отправляется дальше, надеясь достигнуть земель, где проживают мерзкие народы Гог и Магог. Варвары подивились бесстрашию желтобородого купца; ведь было известно, что хотя в тех краях вся земля густо усыпана золотым песком, однако песок этот охраняют кровожадные муравьи величиною с собаку. Варвары проводили желтобородого до городских ворот, указали ему путь и одарили смельчака
Коим тот не последовал. Ибо, едва скрывшись за первым же холмом, желтобородый круто осадил осла и направил его не к землям Гог и Магог, а далее, вглубь варварской страны.
По дороге желтобородый примечал колодцы и оазисы, считал крепости и башни на них, расспрашивал, много ли войска у тамошних правителей и есть ли при них царедворцы, любящие поддельный бисер и стеклянные браслеты. А еще едва ли не у каждого встречного желтобородый спрашивал, не знает ли тот, как найти дорогу в страну псоглавых людей. Одни встречные лишь пожимали плечами в недоумении, другие сомневались и показывали туда, где сами никогда не были и быть не собирались, а третьи… Третьи подозрительно осматривали желтобородого и молча уходили прочь. Зато четвертые – те сразу звали стражу, предполагая в купце человека лихого и злого. Но так как желтобородый строго следовал варварским обычаям, а в переметной суме у него не находилось ничего худого, то путника всякий раз отпускали с миром. Да и как можно было заподозрить его в том, что он лазутчик Великого Герцога?! Желтобородый ведь и сам временами уже начал забывать об этом; он так привык к своему варварскому обличью и варварскому же окружению, что всякие другие нравы теперь могли бы стать ему в тягость.
Так оно было или нет, однако желтобородый с каждым днем, с каждой неделей, с каждым месяцем все далее и далее углублялся в варварские пределы и не переставал искать следы таинственной и ужасной страны псоглавых людей. Пытаясь уловить хоть малейший намек или знак, который мог бы облегчить ему поиски, желтобородый сколь только мог умножил свое внимание и теперь не пропускал ни единого слова, ни единого жеста встречаемых им на дорогах людей. Действуя так, ему со временем удалось узнать и проведать о многом: так, например, беглый невольник весьма подробно обсказал ему дорогу к огнедышащей горе, из жерла которой вытекает не лава, а пшеничное тесто; седовласый купец поделился с желтобородым своими знаниями о дальних зачарованных лесах, в которых каждую осень идут серебряные дожди; одноглазый моряк предлагал купить у него карту подводного острова, на коем живут сладкоголосые сирены… И еще много, очень много другого не менее удивительного и любопытного узнал тогда желтобородый. Истории, услышанные им, были столь занимательны, что он порою даже забывал о цели своего собственного путешествия. Пораженный разнообразием и необъятностью вселенной, желтобородый уже не однажды порывался свернуть с избранного им пути и отправиться к одной из тех чудесных стран, о которых он теперь был так много наслышан, и узреть тамошние диковинные чудеса своими собственными глазами. Однако всякий раз он вовремя спохватывался и продолжал свой путь, примечая броды, тайные тропы, число крепостей и воинов в них. Так проходили недели и месяцы, жаркое лето сменялось дождливой зимой, дорога то поднималась в ледяные горы, то опускалась в гнилые болота, а страна псоглавых по-прежнему оставалась такой же далекой и неизвестной, как и в первый день пути. Голод сменялся холодом, холод – жаждой, жажда – болезнью, болезнь – неверием. А когда случалось такое, что сил уже не оставалось никаких, желтобородый сходил с осла, садился на землю, подпарывал подкладку своего видавшего виды ватного халата – посконный плащ к той поре не оставил о себе даже памяти… Итак, желтобородый подпарывал подкладку и доставал оттуда небольшой кружевной белоснежный платок… речь о котором еще впереди.
Впереди… Что будет впереди, желтобородый не знал. Ибо он к той поре добрался до таких мест, где люди с каждой встречей становились все неразговорчивее и угрюмее. Даже на базарах не слышно было привычного оживления – торгующий называл свою цену, а покупающий или брал товар, или же молча не соглашался и уходил. Казалось, будто некая беда нависла над тамошними жителями, но вот какая именно – про то желтобородый никак не мог дознаться. Он спрашивал – ему не отвечали. А когда он однажды забыл об осторожности и спросил не в меру настойчиво, то его едва ли не забросали камнями. С того памятного дня желтобородый тоже стал угрюм и молчалив, и в отвлеченные беседы старался не вступать. Он просто называл свою цену, а покупающий или брал товар или не брал. Потом наступал вечер, базар закрывался, желтобородый примечал высоту крепостных стен и число воинов на них, садился на осла и ехал дальше, все более и более углубляясь в земли молчаливых варваров. И было это так далеко, что он мог смело признаться в своем происхождении из земель Великого Герцога, ибо в тех странах, куда попал желтобородый, никто и слыхом не слыхал о Великом Герцоге равно как и о его непримиримой вражде с тамошними варварами. Однако желтобородого это нисколько не смущало; он продолжал примечать, измерять, высматривать, выслушивать…
И однажды ему повезло: он встретил земляка. Точнее, не совсем земляка, а просто варвара из тех мест, которые он миновал едва ли не в самом начале своего пути. Случись это ранее, желтобородый повел бы себя куда сдержаннее, но теперь, заброшенный в немыслимо далекие края, он был непритворно рад встрече. Земляки обнялись, справились о торговых удачах и неудачах, обменялись искренними пожеланиями и советами, а потом варвар спросил, куда же это держит путь его желтобородый брат. Желтобородый ответил, что он направляется в страну золотоносных пчел, и при этом указал вперед и немного на юг. Земляк ужаснулся:
– Ты ошибаешься, брат! В той стороне ты никогда не встретишь золотоносных пчел; там живут ужасные псоглавые люди, от которых нет спасения!
При этих словах безграничная радость переполнила сердце желтобородого – ведь наконец-то он напал на след этой таинственной страны! Ему захотелось… Но он не сделал ничего, остался недвижим, ни один мускул не дрогнул на его обветренном лице.
Земляк же продолжал:
– Разве ты не видишь, сколь удручены жители здешних мест?! Живущие под непрестанной угрозой нападения псоглавых, люди эти готовы по первому же зову взяться за мечи и встать на защиту своих очагов. В недобрые места завела тебя судьба, и вот тебе мой совет: заворачивай скорей осла и следуй за мной, подальше от неминуемой смерти!
– Куда?
– Я веду караван в тридцать восемь верблюдов. Ко дню равноденствия мы пересечем пустыню и выйдем к заветному оазису, где бьет родник вечной юности. Захочешь – останешься там, а нет – наполнишь бурдюки и вернешься к людям, торгуя целебным напитком. Согласен?
Желтобородый горячо поблагодарил земляка за его добрый совет и заботу и пообещал обязательно последовать за ним, но только не сегодня, а завтра, лишь только он закончит дела, свернет палатку и уложит товары. Однако назавтра земляк обошел весь базар, но так и не встретил желтобородого – тот был уже далеко, и путь его лежал туда, где он, посланец Великого Герцога, надеялся узреть страну псоглавых людей.
Предчувствуя, что цель близка, желтобородый преобразился. Усталости и неуверенности не осталось в нем и в помине, зрение и слух обострились, хитрости и догадливости прибавилось во много крат. Довольствуясь одними лишь крохами скрытых знаков и недомолвок, желтобородый ясно ощущал, как желанная страна приближается с каждым его шагом. Поначалу он заметил, что в селениях запрещено держать собак. Так, понятно; люди не хотят видеть живое напоминание о своих заклятых врагах. Затем он узнал, что тамошним жителям запрещено носить меховые одежды. И этому есть объяснение – меховые одежды имеют некоторое сходство с внешним видом псоглавых и могут, при определенных обстоятельствах, внести смятение в души нестойких. Прошло еще несколько дней, и в одном из селений желтобородый узнал, что там запрещено употребление самого слова «собака». Ах, даже вот как; люди и слышать о них не хотят! Так оно и было: тамошние жители действительно никогда не говорили о псоглавых, но те были близко, и люди оказывались вынужденными упоминать о них хотя бы иносказательно. А так как страх и ненависть были там как нигде велики, то едва ли не в каждом разговоре витало многозначительное слово «они». А уж если в тех землях хотели кого-то оскорбить или опорочить, то на воротах у него тайком рисовали след собачьей ноги. Ну а за истинный след, обнаруженный на земле, платили великие деньги. И там, где такой след бывал обнаружен, тотчас собиралось множество вооруженных людей, которые спешили на поиски псоглавого лазутчика. Однажды желтобородый стал даже невольным свидетелем подобной погони, однако он так и не узнал, был ли пойман псоглавый и был ли он там вообще. Желтобородый не решался спрашивать, он не хотел подвергать себя опасности в самом преддверии таинственной страны. Он только слушал, высматривал, догадывался. И воочию убеждался в том, до чего же варвары ненавидят и страшатся псоглавых.
Варвары! Слово это, одно время почти что забытое желтобородым, теперь вновь проснулось в его сознании. Да-да, не стоит забывать, что он по-прежнему в стране варваров! В стране тех людей – да и людей ли? – которые рождаются, живут и умирают не так, как надо. А он, желтобородый, происходит из цивилизованной страны. Он умнее, хитрее и неизмеримо храбрее всех здесь живущих; вот уже не первый год как он ловко обманывает их и уверенно идет к своей цели. И, главное, он не боится псоглавых, нет! О, как прав был Великий Герцог…
Но нет, молчок! О том, зачем он здесь, не стоит даже думать. А нужно, как и прежде, изъясняться на варварском наречии и неукоснительно соблюдать варварские обычаи, которые, как и встарь, вновь стали ему казаться дикими и невыносимо унизительными.
Другое дело псоглавые! Вот истинное племя! Из века в век они ведут непрестанную войну с варварами. То и дело по варварской стране рыщут псоглавые лазутчики, их убивают, а им на смену приходят другие и приводят с собой целые полчища соплеменников.