Бродяга
Шрифт:
Голова Раджа шла кругом, он отказывался верить своим ушам. Не может быть, это чудовище – его отец?!
– Это длинная история, – сказала Лиля, – а времени у меня осталось мало. Я дам тебе одну вещь, ты покажешь ее судье, и он поймет, кто ты, он освободит тебя. Рагунат не простил свою жену, он должен простить своего сына. Я знаю, Радж, он должен тебя простить.
Лицо Раджа было искажено мукой, то, что он услышал, разрывало сердце.
– Простить? – застонал Радж. – Он, который всю жизнь мучил мою мать! Мы так страдали из-за него, это он должен вымаливать у нас прощение!
Слабеющими руками Лиля сняла с шеи единственную ценность, которая у нее сохранилась – жемчужное ожерелье, подаренное ей Рагунатом в первые дни их знакомства. Лиля подвесила на ожерелье медальон, оставшийся от матери.
– Надень, Радж. Если бы я смогла увидеть Рагуната в последний раз, я бы умерла спокойно.
Радж сжал ожерелье в кулаке – в тюрьму запрещено проносить такие вещи.
На его плечо легла тяжелая рука полицейского.
– Пора уходить…
Юноша встал. Он не мог в последний раз посмотреть на мать, Рагунат отнял у него даже это.
– Прощай, Радж, прощай, мой мальчик.
Полицейским пришлось уводить обвиняемого силой. Заломив ему руки, они выволокли его из палаты.
– Прощай, мама! Я отомщу Рагунату, я ему за нее отомщу!
– Не надо, Радж! – умоляюще крикнула Линя. – Не делай этого, прошу тебя.
Это последнее усилие надорвало ее, она потеряла сознание, проваливаясь в черную бездну.
В тот день у Лили побывал еще один посетитель, которого она совершенно не ждала.
Рагунат чувствовал себя виноватым в том, что под колеса его автомобиля попала случайная прохожая, и решил навестить ее в больнице. Освободившись от дел, Рагунат удобно устроился в том самом «Паккарде», с которого уже смыли кровь, и поехал к своей жертве.
Судья с удивлением рассматривал огромные больничные палаты и стоящие в несколько рядов койки. Когда он приходил к своему врачу, тот принимал его и роскошном кабинете, устланном коврами и обставленном антикварной мебелью. Рагунат и не подозрения, что существуют такие конвейеры – стоило одному больному подняться или испустить дух, как его мне/го тут же занимал другой несчастный, а те, кому не повезло попасть в палату, ждали своей очереди на койках в коридоре.
В свою очередь персонал больницы с удивлением и некоторой настороженностью встретил появление судьи: их редко навещали такие высокопоставленные гости. Выздоравливающие столпились у дверей – такой дорогой машины они никогда не видели, как правило, больные приходили сюда пешком. «Видимо, это хорошая больница, – судачили они, – если сюда приезжают лечиться такие важные господа».
– Рады приветствовать вас, господин судья, в нашем лечебном учреждении, – вежливо обратился к Рагунату дежурный врач. – Что привело вас сюда?
После непродолжительной беседы все разъяснилось, и врач лично проводил судью в нужную палату.
– Господин судья пришел навестить вас, – услышала Лиля приторный голос врача.
– Какой господин судья?
Врач усмехнулся непонятливости больной.
– Ну, конечно, тот, под чью машину вы так неосторожно попали.
Рагунат остановился у изголовья. Непонятно почему, но он вдруг почувствовал странное волнение. «Наверное, старею», – подумал он.
Рагунат не мог признаться себе, что ему показался знакомым голос этой женщины, он донесся откуда-то из давнего прошлого, всколыхнув неприятные воспоминания, и судья поспешил отбросить дурные мысли.
– Я ничего не вижу, я ничего не вижу, – залепетала женщина, пытаясь приподняться.
Каждое движение отнимало жизнь, по капле утекающую из ужасных ран.
– Так вы все-таки пришли ко мне…
– Простите меня, – сказал Рагунат, – я виноват перед вами, простите!
– Виноват? Простить?
Умирающей Лиле показалось, что к ней пришел прежний Рагунат, ее муж, пришел попросить прощения за все те упреки и подозрения, которыми он унизил беременную жену. Ей показалось, что сейчас она, конечно же, простит его и все будет хорошо, она родит Раджа, мальчик вырастет счастливым и беззаботным, станет судьей, как его отец, Рагунат…
Рагунат? На секунду Лиля пришла в чувство, и страшная истина пронзила ее сердце – ничего этого нет и не будет, она умирает, а ее сын в тюрьме…
Радж! Она увидела его перед собой маленьким мальчиком, он весело смеялся и тянул к ней пухлые ручки.
«Милый сын! Как мне плохо без тебя, как ты будешь жить без меня, но мне пора, я должна уходить… Прощай, Радж…»
Лиля безжизненно откинулась на подушки, ее рука со стуком ударилась о край кровати, ей уже было все равно, она умерла. Теперь никогда больше не будет ни боли, ни страданий.
– Господин Гупта! – позвала сестра.
Врач, открывший окно, чтобы подышать свежим воздухом, прикрыл раму и подошел к Лиле. Взяв ее за руку, он сосредоточенно пощупал пульс и аккуратно положил руку поверх одеяла:
– Можете уносить, – буркнул он.
Рагунат со смятением смотрел на то, что минуту назад было раненой женщиной, косвенно он чувствовал себя виновным в этой смерти, но только косвенно. Он не знал, что на самом деле является убийцей, – ведь один раз он уже бросил ее умирать на улице, и теперь круг замкнулся.
Глава сорок четвертая
Радж кричал от боли, как раненый зверь, как раненый зверь, он бросался на прутья тюремной решетки, за которую его посадили люди.
– Мама! – звал он, захлебываясь в рыданиях, но кто мог ему ответить?
В лицо Раджу ухмылялась смерть, только что побывавшая у изголовья его бедной матери. Она пояснила юношу холодным дыханием, покрывая его волосы инеем.
Пришедший наутро тюремщик, раздавая лепешки своим подопечным, увидел, что убийца Радж почти совсем поседел.
– Что, – проскрипел надсмотрщик, – совесть замучила? Ничего, скоро с тобой за все рассчитаются.
Узник ничего не отвечал, он сидел на полу, обхватив голову руками и бормотал про себя.