Брокер
Шрифт:
– Собор был заложен в 1390 году, и первые лет сто все шло довольно гладко, – сказала она. Треть фасада снизу была облицована красивейшим розовым мрамором, верхние две трети представляли собой безобразную кирпичную кладку, на облицовку которой мрамора не хватило. – Потом настали трудные времена. Как видите, снаружи он так и остался незавершенным.
– Это не очень-то красиво.
– Конечно, но в этом кроется некая интрига. Вы хотели бы побывать внутри?
А что еще делать следующие три часа?
– Certamente, – сказал он.
Они поднялись
– Mi dica – Скажите мне. – Когда закрывается церковь?
Марко нахмурился, с трудом подбирая слова, и сказал:
– La chiesa chiude alle sei. – Церковь закрывается в шесть часов.
– Ripeta.
Он повторил три раза, пока она не осталась довольна, и они вошли внутрь.
– Она названа в честь Петрония, святого покровителя Болоньи, – тихо сказала она. Зал собора был настолько велик, что в нем можно было бы проводить матчи по хоккею, и по бокам осталось бы достаточно места для зрителей.
– Ну и громадина, – восхитился Марко.
– Да, конечно, но это лишь одна четвертая оригинального замысла. Опять-таки папа заволновался и оказал давление. Собор стоил обществу огромных денег, и со временем стройка изрядно надоела людям.
– И все равно собор производит сильное впечатление. – Марко вполне устраивало, что они говорили по-английски.
– Вы предпочитаете подробный или краткий осмотр? – спросила она. Хотя в соборе было ничуть не теплее, чем на улице, синьора Ферро немножко согрелась.
– Учитель – вы.
Они повернули налево и подождали, пока группка японских туристов не закончила изучение большого мраморного склепа. Кроме японцев, в соборе не было ни души. Февральскую пятницу не назовешь пиком туристского сезона. Чуть позже в этот день он узнает, что сезонная работа Франчески с туристами в зимние месяцы замирает. Это признание было единственной информацией личного характера, которой она поделилась.
Поскольку им некуда было спешить, она предпочла не осматривать в быстром темпе базилику ди Сан-Петронио. Они обошли все двадцать два боковых придела и посмотрели большинство картин, скульптур, изделий из стекла и фресок. Приделы в течение веков строились богатыми семьями Болоньи, которые щедро оплачивали мемориальные произведения искусства. Их строительство явилось воплощением истории города, и Франческа знала все подробности. Она показала ему хорошо сохранившийся череп самого святого Петрония, горделиво покоившийся на алтаре, и астрологические часы, созданные двумя учеными на основе исследований Галилея в местном университете.
Хотя Марко временами становилось скучно от мелких подробностей картин и скульптур, а голова начинала кружиться от имен и дат, он держался молодцом во время этой экскурсии по громадному собору. Голос Франчески завораживал, особенно нравился ему ее медленный, утонченно правильный английский.
Японцы давно уже ушли, когда они вернулись к главному входу.
– На сегодня довольно? – спросила она.
– Да.
Как только они вышли,
– Не выпить ли нам по чашечке кофе? – предложил он.
– Я знаю хорошее место.
Она повела его на улицу Клаватуре; несколько ступенек вниз, и они оказались в «Роса росе».
– Здесь самый лучший капуччино на этой площади, – сказала она, заказав две чашки у стойки бара. Он хотел расспросить ее об итальянском запрете пить капуччино после десяти тридцати утра, но решил этого не делать. Ожидая заказа, Франческа аккуратно сняла кожаные перчатки, шарф и пальто. Похоже, она никуда не спешила.
Они сели за столик у окна. Франческа высыпала и размешала два пакетика сахара, как ей, видимо, было по вкусу. За последние три часа она ни разу не улыбнулась, и Марко не ожидал увидеть на ее лице улыбку.
– У меня есть копия учебных материалов, по которым вы занимались с другим преподавателем, – сказала она, протянув руку к пачке сигарет.
– С Эрманно.
– Наверное, но я с ним незнакома. Я предлагаю каждый день говорить о том, что вы видели утром.
У него не было причин ей возражать.
– Хорошо, – сказал он, пожимая плечами.
Она закурила и отпила глоток кофе.
– Что рассказал обо мне Луиджи?
– Немного. Вы канадец. У вас долгие каникулы в Италии, и вы хотите овладеть языком. Это так?
– Вас интересуют мои личные обстоятельства?
– Нет. Я просто спрашиваю, так ли это.
– Так.
– Вообще-то меня это нисколько не занимает.
– Я и не рассчитывал на это.
Она показалась ему похожей на упрямого свидетеля, с вызывающим видом противостоящего присяжным и твердо решившего не склониться и не сломаться под градом вопросов. Она мастерски напускала на себя безразличный и слегка суровый вид, свойственный многим европейским женщинам. Сигарету она держала у щеки, а глаза ее неотрывно наблюдали за прохожими на тротуаре, но при этом смотрели как бы в пустоту.
Досужая болтовня не была ее любимым занятием.
– Вы замужем? – спросил он, словно начиная перекрестный допрос.
Она хмыкнула и выдавила улыбку:
– Я получила инструкции, мистер Лаццери.
– Пожалуйста, зовите меня Марко. Как мне обращаться к вам?
– Пока пусть будет синьора Ферро.
– Но вы лет на десять младше меня.
– Здесь принято соблюдать формальности, мистер Лаццери.
– Понимаю.
Она затушила сигарету, сделала еще один глоток и перешла к делу:
– Сегодня у вас выходной, мистер Лаццери. Мы в последний раз говорим по-английски. С завтрашнего дня все только по-итальянски.
– Отлично, но я бы хотел, чтобы вы кое-что не упускали из виду. Вы не делаете мне одолжение, верно? Вам платят. Это ваша профессия. Я канадский турист, у меня масса времени, и если мы не сработаемся, я найду себе другого учителя.
– Я вас обидела?
– Вы могли бы хоть изредка улыбаться.
Франческа едва заметно кивнула, и глаза ее вдруг повлажнели. Отвернувшись к окну, она сказала: