Броквен. Город призраков
Шрифт:
— Очень приятно, Тела и Юнок! — прыснув, Кертис потрепал Телагею и козлёнка по головам, чуть взлохматив.
— Кёртис, — вдруг окликнул парня Эйд, — нам говорили, что ты обитаешь в гостинице…
— «Сто ночей», конечно, — Револ слегка отошёл, посматривая на мутный дырявый месяц. — По-хорошему я должен вам все о себе рассказать, прежде чем вы и впрямь доверитесь мне, как Особенному. Но не думаю, что стоять здесь и слушать мои мемуары — хорошая и эффективная идея, а мне ещё надо с вами поделиться кое-какими заметками, так что пока идём, я все и расскажу. Замётано?
— Замётано!
* * *
До гостиницы было идти довольно далеко, так
— Моего отца звали Гуэрино Револ, — начал Кёртис, вдыхая полной грудью запах еды и лекарств. — Мать была американкой, а он итальянцем. Когда появился я, мама стала отстраненной и скрытной, стоило Гуэрино совершить криминал. С каждым годом и преступлением мать моя сходила с ума и в итоге полегла с шизофренией. Меня оставили с отцом, а я и рад был, он меня баловал и любил, ну, как мне казалось. Когда я окончил младшую школу, Гуэрино собрал знакомых друзей и создал криминальное объединение — мафию «S. P. R»., что расшифровывается как «Sangue. Passione. Rose» или же «Кровь. Страсть. Розы». Ну, название говорит само за себя, в ней состояли те ещё фетишисты и уроды. И представляете, мне приходилось вечно менять школы и общество, скрывать профессию своего отца, и иногда даже наблюдать за тем, как они готовились к очередному кровавому спектаклю.
По спине пробежался холодок. Подумать только… подросток, совсем ещё мальчишка смотрел на то, как непонятные дядьки вытирают засохшую кровь с кинжалов, выпивают вино за мешки денег и собирают ружья в чёрные кожаные сумки. Это же травма на всю жизнь, а потом и организация своей мафии по стопам отца! А ведь Кёртис не был похож на того, кто готов продолжить дело горе-папаши.
— Но я был не шибко заинтересован в делах мафии, — продолжал размеренно Револ, перешагивая плесневелые цепи. — Даже не любил все то, что делал отец с его дружками. Было больно видеть, как они стремятся облапошить и расправиться с Броквеном, в то время он и так находился в состоянии кризиса. Отец надеялся, что мне нравятся дела мафии, но я пошёл против течения — стал заниматься скрытым волонтёрством, пытаясь хоть как-то помочь горожанам, крадя деньги с грабежей и еду. Я любил наш аномальный город — спокойный и уютный. Хотелось делать его лучше, держать в тонусе. Я искренне любил свою родину, просто был одержим идеей сделать Броквен лучше, учавствовать в его делах. Я наивно полагал, что отцу нравится мой патриотизм, а потому старался и для мафии тоже. Достигнув восемнадцатилетия, я решился на свой первый протест, мирный, заметьте. Ну, а мной просто хотели воспользоваться.
— Гуэрино все-таки устроил погром на площади? — сипло поинтересовался увлечённый рассказом Эйдан.
— Планы того дядьки мне не нравились… — Телагея тяжело сглотнула, смотря за прыгающим Юнком.
— Не волнуйтесь, площадь на Вашинг-стрит цела, а значит, планы Гуэрино провалились. Вся мафия сгнила в тюрьме за попытку теракта. Кто-то свыше отомстил за меня. Но… месть местью, а ненависть к предателям и подобного рода злодеям осталась со мной навсегда. Я терпеть не могу таких людей,
— Отец… — прошептала я. Подувший ветер унёс это прозвище с собой, сквозь силуэты призраков и ветви деревьев вместе с опавшими листьями.
— Именно, — Кёртис нахмурился, кивая. — Этот подонок что-то задумал, он точно намеривается снести Броквен ко всем чертям. Пускай и давно умерший, я не потерплю таких выродков на своей земле. Я готов умереть во второй раз, лишь бы народ не мучался, лишь бы город остался спокойным, и без этих заблудших душ. Лучше умирать за призраков во второй раз стоя, чем на коленях. Наверное, поэтому одной ночью в груди почувствовалось жжение осколка Особенного.
— Кажется, твой патриотизм и любовь к родному краю пробудили особую силу, способную противостоять Отцу, — подметила я, подмигивая.
Можете говорить что угодно, но патриоты и любители народа и родины — действительно настоящие борцы, они сильны духом, как ни один рыцарь. Протесты темнокожих, Восстание декабристов… Люди, устроившие такие революции — правда особенные. В Кёртисе есть этот огонь и сила духа, — такая яркая и приятная, что от неё щипает глаза. Он говорит о нашем грешненьком Броквене с такой душой и открытым сердцем, признания нашему городку льются из его уст тёплой рекой, от него передаётся привкус металла во рту — соленый, как пролитый за правосудие пот, и сладкий, как губы статуи Свободы. Детское сияние Телы и твёрдый патриотизм Кёртиса зажигали в нас с Эйданом свет. Свет, что прорывается сквозь легкие, заполняет до краев сердце.
— Угу, думаю, всевышняя магия Броквена тоже так подумала, — согласился Револ, смотря в небо. — Всегда мечтал спасти наш город… от сгнившего правосудия, утонувшего в собственной лжи.
— И мы его спасём, товарищ Револ! — крикнула с солдатской твердостью Телагея, подлетая в Керту. — Главное найти Особенных быстрее Отца, а там уже все по маслу пойдёт!
Кёртис ухмыльнулся, давая пять Теле.
— А ты не из робкого десятка, Телагея! — подметил он, показывая «класс». — Вот этот настрой я обожаю!
— А как же? На войне соплям не место! — улыбнулась во все зубы Марати, гордо выпрямляя плечики.
— Это правильно, — согласился Револ, не сдерживая короткого смешка. — О, а вот и моё лежбище!
Он, шаркая ружьем за спиной, указал на большое, выделяющееся из общего потока отелей здание. Оно было похоже на высокий корабль, с тонкими, ветвистыми столбами вокруг, точно когтистыми лапами рейка[16]. Окна расположились в один единственный ряд, где сорок окон, а значит, сорок этажей. По блестящим кирпичам катились золотые струйки с медных труб. В окнах мелькали… помехи, как на старом телевизоре, вышедшим из строя вследствие чего-то потустороннего. На фоне оконных помех мелькали голубые силуэты призраков, что, видимо, хотели куда-то выйти, либо готовились ко сну — беспокойному и пустому. На крыше расположилось множество жёлтых фонарей, изогнутых и палящих прямо в призрачных птиц и рыб. От здания исходил еле уловимый запах плазмы, что смешался с соблазнительным ароматом французского мяса, с нежной сырной корочкой наверху и горячей картошкой в майонезе снизу. Кажется, я знаю, чем накормить Эйдана и Телагею. Вот как хорошо, будет полноценный, не знаю какой по счету, обед, а не эти ваши чипсы.
— Ого, какой большой! — пролепетала Тела, на мгновение взмывая вверх и осматривая блестящее покрытие гостиницы.
— Как говорится, сомнительный раритет — тоже раритет, поэтому я проживаю здесь за красивые глазки, — отшутился Кертис, а в глазах его отразилась неоновая вывеска «Сто ночей».
— Да за твой боевой настрой тебя хоть на Титаник сади, Керт! — присвистнул Эйдан, поправляя повязку на голове и подходя к двери, что была сделана из красного дерева. — Если бы я имел тут хоть какую-нибудь шарашкину власть, продвинул бы тебя на выборы мэра! Таких, поверь, в Броквене сейчас не хватает.