Бронебойщик

Орлов Алекс

— Два раза в год здесь поднимается вода, оставляя сухими только вершины дюн. Поэтому сверху что-то растет, а ниже лишь песок, как на обычной пустоши.

— А почему здесь так много следов? — спросил Джек, замечая тропинки, которые то сходились в узких местах, то разбегались там, где дюна была шире, а леса на ней больше.

— Сюда многие ходят. Охотники на сапиг, сборщики ягод…

— Ягод? Они же все ядовитые?

— Необязательно собирать их для еды. Из ягод делают краски, чернила и даже лекарства. Рокшу, например, принимают в Нуре в аптеке Цукера по четыре лиры за большое ведро.

— А дрова никто не берет…

— Тащить их через холмы желающих не находится, — усмехнулся Ферлин.

— Да. Хорошо, что есть холмы, а то бы и от этого леса ничего не осталось, — сказал Джек и вздохнул.

— Если бы не холмы, все дрова вывезли бы в Нур на машинах.

— А почему ты себе машину не купишь?

— На какие шиши? — полуобернувшись, спросил Ферлин.

— Но ты же бывший солдат, Ферлин. У тебя ранения были…

— И что?

— А то. Хэнка из деревни знаешь?

— Знаю.

— У него племянник солдатом был и ранения имеет. Так он на пенсию такой дом в Нуре отгрохал, что только держись. И никакого железа, только из кирпича. И автомобиль купил настоящий, на бензине работает. Правда, говорят, неновый. Но все равно хорошо.

— А в деревне думают, что раз солдатом был, значит, денег куча? — спросил Ферлин и поправил на плече ружье.

— А разве нет? У нас на пустоши все парни в вербовочной конторе перебывали, только никого не берут…

— Дураки, — обронил Ферлин и покачал головой.

— Почему?

— Да потому, что не все солдаты возвращаются с деньгами.

— Как это?

— Очень просто. Если довоевал до конца контракта, то да, пенсия будет хорошая. Думаю, этот племянник Хэнка получает лир триста…

— Ого!

— Не так уж и много, был бы унтер-офицером, получал было вдвое больше. Но дело не в этом. Если ты не дослужил свой срок и тебя уволили по ранению, то получаешь самый минимум — шестьдесят лир и точка.

— Шестьдесят лир? — переспросил Джек и вздохнул. Если бы у них с матерью были такие деньги, он был бы счастлив. А так Джек, как и все его сверстники, мечтал только о возможности завербоваться в армию, в здешних местах работы не стало никакой, в особенности с тех пор, как иссякли все источники минатурита — ценного металла, которого было много во всей этой брошенной технике.

Особенно в самолетных обломках.

Весь район, от Северного моря и до Измарских гор на юге, был завален этими обломками, что привлекало сюда людей со всего материка.

Они приезжали по одному и целыми семьями, строили дома из тех же обломков и принимались за поиски минатурита. Эта лихорадка длилась около десяти лет, потом все собрали, деревни исчезли и постепенно утонули в мокром песке пустошей, а население Нура сократилось втрое.

— А сколько нужно на автомобиль? — спросил Джек, когда они молча прошагали еще полчаса.

— Ну, на самый простой и неновый четыреста лир…

— Четыреста — это много.

— Немало. А ты думал, почему я в железном сарае живу, а не в доме из кирпича? Видимо, в деревне меня тоже не понимают.

— Говорят, жадный, — подтвердил Джек и улыбнулся.

— Жадный, — усмехнулся Ферлин и остановился на повороте цепочки дюн.

— Вон там, у горизонта, темное марево, видишь?

— Вижу, — после некоторой паузы ответил Джек.

— Это и есть Ривенские болота.

— Вроде недалеко…

— Напрямик недалеко, — согласился Ферлин, поправляя ружейный ремень. — Только мы вон какого кругаля даем!

И он отмахнул рукой, показывая размеры этого «кругаля».

— А прямо нельзя?

— Можно, только потонешь. Там везде много воды и дно кое-где зыбучее…

— На зыбучем дне сапиги водятся, — заметил Джек и почувствовал, что проголодался.

— Водятся. Как обратно пойдем, я тебя немножко поучу, как сапиг ловить.

— Я умею.

— Да ну! — пренебрежительно отмахнулся Ферлин. — Как все, на хворостинку?

— А как еще?

— На хворостинку сапигу больше чем в кило не поймаешь.

— А ты поймаешь больше? — усмехнулся Джек, считавший себя достаточно опытным и удачливым ловцом.

— Пять кило, не меньше. Но это потом, после охоты. А сейчас давай двигаться, нам к положенному часу прибыть нужно, и никак не позже.

3

Через три часа ходу по заросшим лесом дюнам Ферлин сделал привал, и они поели козьего сыра с отварным речным картофелем, который назывался так только из-за внешнего сходства с настоящим картофелем, а на самом деле был плодом коричневых пресноводных водорослей, в изобилии водившихся в водоемах песчаных пустошей.

Клубни водорослей были ядовиты, чтобы употреблять их в пищу, приходилось подолгу вымачивать в подсоленной воде, сменяя ее три раза, пока она не переставала окрашиваться в фиолетовый цвет.

После этого клубни варили, тогда по вкусу они действительно напоминали вареный картофель.

— Ну что, ты не слишком устал? — спросил Ферлин, когда они, попив воды, подремали в тени несколько минут.

— Нет, я в порядке, — заверил его Джек.

— Точно?

— Точно. Я же много хожу, в особенности за хворостом.

— Куда, на плато?

— Нет, — покачал головой Джек. — Там деревенские все выбрали. Я хожу в другую сторону, аж до сухого русла. Там этого кустарника — пропасть.

— Так он там зеленый…

— Зеленый. Я зеленый и таскаю, а сушу уже дома. Через неделю он готов для растопки.

— Хитрый ты, — улыбнулся Ферлин.

— Смышленый, — поправил его Джек.

— Ну пойдем, смышленый, нам еще топать и топать.

Они снова вышли на тропу, и Джек опять стал вертеть головой, глазея на невиданных прежде стрекоз и бабочек.