Бронеходчики. Гренада моя

Калбазов Константин Георгиевич

Егоров не врал. Он знал, что действительно вытащит и родных Изабеллы, и ее сына. Совесть, честь, справедливость – все это мимо него. Такая работа. Но вот слово контрразведчика дорогого стоит. И речь тут даже не о чести в понимании дворянства, офицерского корпуса или юнцов, начитавшихся рыцарских романов. Репутация. Она для контрразведчика важна не меньше, чем способности в оперативной работе. А ее можно только заработать.

– Вы спасете Игнасио и мою семью?

– Если

они неповинны, да. Если оказывали пособничество врагу, обещаю, что их не казнят.

– Они невиновны, – тут же выдала Изабелла.

– Мы теряем время. – Капитан рывком поставил ее на ноги. – Где листок?

– Тот листок я съела, – понурившись, ответила девушка.

– Ясно, – извлекая из кармана индивидуальный пакет, спокойно констатировал он.

А чего нервничать по этому поводу? Коль скоро она так старательно убегала, то и о шифровке должна была позаботиться. Так что это нормально. Да и не суть важно. Какое бы задание агенту ни поручили, выполнить его он уже не успеет.

– Развяжите меня.

– С чего бы это? – сплюнув оторванный кусок оберточной бумаги индпакета, удивился Игнат.

– Помогу.

Прикинул перспективы перевязки левого плеча без посторонней помощи и освободил девушке руки. Потом отстегнул плечевые ремни портупеи, расстегнул комбинезон и оголился по пояс. Нечего маяться ерундой и накладывать повязку поверх рукава. Тем более что кровь уже остановилась, и нужна нормальная перевязка. Кто знает, когда еще доведется попасть в руки медика.

– Сына где держат?

– Не знаю. Мне его разрешают увидеть раз в неделю. В тайнике записку для меня оставляют, а там адрес. Каждый раз новый. Всегда заброшенные дома и один и тот же мужчина. Кормлю Игнасио, тетешкаюсь немного, а потом он его забирает.

– Отец где?

– Мой муж погиб за республику.

– Женаты были?

– Нет. Родила в городе. Меня тогда один господин подобрал, помог. А потом мне дали мертвого младенца, сказали, чтобы я выдала его за сына, отвезла домой и похоронила. Иначе они убьют моего мальчика.

– Что за господин? Что за дом?

– Не помню. Мне плохо стало прямо на улице.

– Ясно. Немого этого ты в дом привела?

– Я. Тот господин сказал, чтобы я выдала его за своего жениха. Отец только обрадовался.

– В лицо того господина видела?

– Нет. У меня всегда глаза были завязаны.

– А голос узнаешь?

– Узнаю. Но мне показалось, что он все время что-то во рту держал, шепелявил смешно.

– Когда ребенка видела в последний раз?

– Сегодня должна была опять повидаться.

– Увидишься, – убежденно пообещал Игнат.

Как

и предполагал Егоров, он встретил своих вместе с пленником на тропе. Им попросту нет смысла двигаться другим маршрутом. Учитывая же их медлительность, ему еще и подождать пришлось.

Кочанов, не стесняясь, нагрузил пленника как его пожитками, так и маскировочными комбинезонами контрразведчиков. Оружие досталось на долю Карлоса. Сам майор двигался налегке, присматривая за сигнальщиком. Мало ли что учудит.

– Ну и как у тебя? – спросил бывший чекист.

– Листок она съела.

– Плохо.

– Да без разницы, в общем-то.

– Этот не зря хотел себя порешить.

– Напрасные надежды, Василий Иванович, – отмахнулся капитан. – Он просто гнал полученные цифры, получал другие и передавал их по цепочке. В воротнике нет ампулы с ядом. А она куда надежней пули. Значит, задача не даваться в плен не стоит. Что же до «застрелиться»… Ну кому охота подвергаться пыткам с закономерным исходом? Уж лучше сразу.

– Думаешь?

– Уверен.

– Нет, ну каковы наглецы! Средь бела дня, – хмыкнув, невольно восхитился майор.

– Это не наглость, а трезвый расчет, – возразил Егоров. – Сами посудите, на полянке его можно рассмотреть либо в упор, как мы, либо с расстояния километров шесть-семь, да и то с возвышенности. Ближе и ниже прикрывают деревья. Ну увидит кто-то человека. Даже попытается изучить его в бинокль. На выходе ноль. Кратность оптики недостаточная. Ночью же световой код ни с чем не перепутаешь, пусть даже и не поймешь.

– А ловок ты, казак. Эка на пистолет пошел. Из пластунов будешь или специально учили?

– Это от деда с батей, но и учили, чего уж. Блокнот его у вас?

– Вот, – протянул Кочанов.

– А ну-ка, дайте-ка, я малость поколдую.

Игнат присел на корточки, откинул обложку и, вооружившись простым карандашом, начал быстро заштриховывать верхний листок. И тут же проступили столбцы цифр. Полминуты работы – и он протянул блокнот обратно:

– А вот и шифровка.

– Кхм. Н-да.

– Согласен. Все гениальное просто. Если вас это успокоит, то этому меня в контрразведке не учили. Это мы еще в гимназии так забавлялись.

Оторвал листок и переписал набело, стараясь подражать почерку глухонемого. Но майору передал только заштрихованный листок и блокнот. Чистовик сложил вчетверо и засунул под лиф Изабеллы.

– Положишь куда следует.

– Поняла.

– Вот и умница.

– Х-хм. А то сообщение, что он сжег, тоже можешь восстановить? – поинтересовался Кочанов.